The Anglo-Norman language and its nominate sphere in medieval England

В Англии в позднесредневековый период использовались три основных языка – среднеанглийский, англо-норманнский (или французский) и латинский [10]. Историография возникновения англо-норманнского языка в средневековой Англии началась после Норманнского завоевания, которое стало величайшим событием в истории языка и государства. С тех пор британцы были вынуждены либо писать на французском языке, либо использовать диалекты. Таким образом, англо-норманнский язык был интегрирован французами, захватившими Англию в процессе её завоевания в 1066 году, в последующем, экспортированными в Уэльс, Шотландию и Ирландию [10]. Первоначально он разделял большую часть своего лексического запаса, грамматики и произношения со средневековым французским языком, используемом на материке. Позже ему стали присущи другие характеристики. С тех пор, данный вариант северного диалекта французского языка (‘Anglo-Norman’ или ‘Anglo-French’) активно использовался наравне с латынью [5, С. 124], [1, С. 13]. Как подчёркивает Н.И. Дорохова (2013), «англо-норманнский язык, его номинативная сфера, фиксировали все те изменения социального порядка, которые происходили в условиях новой власти» [2, С. 169].

Прежде чем определять номинативную сферу, характерную для англо-норманнского языка, следует принимать во внимание уровень этнических контактов и характер включаемых в него этнических групп. Согласно исследованиям И.В. Шапошниковой (2010), в средневековой Англии могли быть как контакты между одинаковыми сословиями, так и на «субэтническом уровне, когда речь идёт о взаимодействии двух и более субэтносов или иных более мелких таксонов внутри одной этнической системы (например, когда… представитель англо-норманнской элиты … общается с мельником из простонародья)» [5, С. 40]. Однако данные тенденции редко отражались на письменном языке, которым владели преимущественно (и, как правило, исключительно) верховная знать, чиновники, торговцы или духовенство, о чём свидетельствуют письменные памятники, дошедшие до наших времён.

В средневековой Англии XIV в. наблюдалось функциональное разделение между англо-норманнским диалектом, латинским языком и английскими диалектами. При этом часть саксонской знати стремилась овладеть французским языком, который активно использовался не только при дворе, но и в судах, в законодательстве, в парламенте, в армии и церкви, в муниципалитетах и торговле, а также изучался в школе и университетах [7], ровным счётом, как и латынь, которая обслуживала вторую часть формальных регистров. В то же время, большая часть английского народа в качестве основного средства для коммуникации в быту выбирала английские диалекты, которые намеренно изгонялись из формальных регистров речи [5, С. 80], [1, С. 13].

К номинативным сферам, прежде всего, относятся имена собственные, которые входят в класс субстантивов (конкретных имён существительных) [3, С. 11]. С XI в. номинативные кластеры англо-норманнского языка, в противовес реляционным (или согласовательным) категориям, стали включать в себя грамматическую информацию о собственных признаках денотата [4, С. 17]. Между тем, Норманнское завоевание не способствовало прерыванию становления языковых подсистем, но деструктурировало высокие наддиалектные формы [4, С. 20]. Как следствие, французский стал государственным языком Британии, что активно содействовало развитию номинативного поля концепта «государство» (‘dangier’ (m) – «власть») и взаимокоррелятивных с ним номинативных кластеров:

– «право» – в качестве примеров следует привести дефиниции, активно используемые в законодательстве и суде средневековой Англии, при этом, имеющие разное направление сфер применения: от территориальной принадлежности, до регламентирования обычаев и традиций людей определённой специальности. Напр.: (‘Danelaw’ (law, hist.) – название местности, которое было дано региону в северо-восточной части Англии, находящейся под контролем викингов (или датской империи); ‘dangier’ (m, law) – право на помолвку для арендаторов пастбищ для волов, свиней, действующее в течение шести недель после народного праздника Михайлов день; ‘faet’ (law) – акт, действие, имеющее юридические последствия, правонарушение или юридический документ; ‘faillynge’ (law) – «поражение в правах»; ‘faiseur’ (law) – «правонарушитель»; ‘faisure’ (law) – «право на производство»; ‘lagheday’ (law) – «день юриспруденции» (это не геортоним – понятие обозначает день проведения раз в два года заседания верховного суда); ‘kachepol’ (law, occupation) – «кэчпол, офицер шерифа» (право, профессия); [laiement] (law) – «снятие с себя обвинения путём принятия присяги, компургация» и т.д.

– номинативная сфера «религия» характеризует духовные тенденции средневековых англо-норманнов, напр.: понятия ‘abbeiesse’ (f) – «игуменья» и ‘abbacie’ (m) – «монашеское аббатство», ‘abbey’ (f) – «монастырь» свидетельствуют об импонировании данных народов монастырям; ‘abalsamé’ (m) – «бальзамировщик» – «рассказывает» о специфике захоронений в средневековой Англии; дефиниция ‘iglise’ (eccl.) – главная церковь прихода (церковн., 1140 г.) подчёркивает важность христианской веры; понятие ‘dean’ (eccl., occupation) – «декан» (церковн.) демонстрирует наличествование духовных семинарий в средневековой Британии и т.д. Также встречаются такие дефиниции, как ‘bachus’ (Bibl.) – «ванна» – еврейская жидкая мера в Библии

 «Религия» тесно коррелировала с номинативными подкластерами:

– «теология» (‘theology’), напр. ‘laidesce’ – «зло», «нечисть»; ‘idele’ – «идол», «языческое божество»; ‘Damedé’ – «Господь Бог»; ‘faistre’ (theol.) – «создатель», «строитель» и т.д.;

– «мифология», которая порождала соответствующие дефиниции, напр.: ‘babewené’ – «горгулья»; ‘baciner’ (divin.) – «маг», «прорицатель» (свящ.); ‘faintosme’ – «привидение», «фантом»; ‘jaan’ (mythological) – «гигант» (мифология) и т.д.

В топографонимы условно можно включить характерные для XI – XV столетий:

–  «демонимы» (‘demonym’), напр., ‘Babilioin’ – «эламиты», «вавилоняне», «халдеи»; ‘danais’ – «датчанин», ‘damascenur’ – житель Дамаска, ‘ileman’ (1305 г.) – «житель острова»; ‘lacedemoneis’ (1271 – 1272 гг.) – «лакедемонянин», «житель Спарты»; ‘macedoigne’ (s. xii3/4) или ‘macedonour’ (с. 1200 г.)  – «македонянин» и т.д.

– «топонимы» (‘toponym’), напр., ‘Babiloine’ – Вавилон; ‘Cardoil’ или ‘Cardoille’ (1280 – 1307 гг.) – Карлайл; ‘Iberia’ (ок. 1230 г.) – Иберия, Пиренейский полуостров; ‘Idumee’ (s. xii) – Идумея (древнее царство, расположенное между Египтом и Палестиной); ‘Laddie’ (s. xiii3/4) – Лидия (королевство в Анатолии) и т.д.

Ввиду того, что одним из основных ремёсел британцев была торговля, при этом, реализуемая посредством моря, в англо-норманнском языке также сформировались такие номинативные поля концептов, как «торговля» (напр., ‘maarchaunte’ (merch., occupation) – «торговец»), «море» и, соответственно, «транспорт» (морской и речной), напр.: ‘faat’ – «судно»; ‘kable’ (ship.) – «канат», «трос» (корабельн.); ‘lagan’ (ship.) – «кораблекрушение» (корабельн.); ‘lading’ (ship.) – «акт погрузки груза (на лодку, транспортное средство и т.д.)» (корабельн.) и т.д. Как подчёркивают Дж. Лэнгдон и Дж. Кларидж (2011), в случае средневековой Англии транспорт внёс решающий вклад в коммерциализацию в стране, особенно в период с 1066 по 1300 гг. [9]. Таким образом, история номинативных сфер языка приспосабливалась к серьезным изменениям в социальной и экономической средах, особенно когда «Черная смерть» [8, С. 375 – 376] (вторая в истории пандемия чумы) поразила население в середине XIV-го века.

Мирное время систематически сменялось войнами, поэтому концепт «профессия» условно можно дифференцировать на два кластера: «военное дело» и «мирные профессии»:

–  номинативный кластер «военное дело», многочисленность дефиниций которого можно объяснить давлением нативистов во время Столетней войны между Англией и Францией (1337 – 1453 гг.) [8, С. 375 – 376], также позволил сформировать соответствующую номинативную сферу, например: ‘abateiz’ (m) – «резня», «бойня»; ‘bachelerie’ (m, mil.) – «зрелостники», «благородники» (военн.), т.е. группа молодых честолюбивых дворян или воинов; ‘caable’ (mil., f) – «катапульта» (военн.); ‘dagger’ (weapons, mil.) – «кинжал» (оружие, военн.); ‘jacerant’ (mil.) – «броня», «кольчуга» (военн.); ‘jakke’ (mil.) – «джек, короткая защитная одежда для верхней части тела» (военн.); ‘jamber’ (mil., armour) – «броня на ногу» (военн., доспехи); ‘jamel’ (mil., weapons) – «дубинка» (военн., оружие); ‘kalketrappe’ – «калтроп» – «противокавалерийское устройство»; [laimiere] (mil., armour) – «нагрудник» (состоящий из тонких металлических пластин – военн., доспехи); ‘mace’ (mil., weapons) – булава, тяжелый посох или дубина, используемая в качестве оружия, с металлической головкой и т.д. Большое количество различных понятий, касающиеся оружия и доспехов, свидетельствуют о том, что военное дело активно процветало среди англо-норманнского правящего класса средневековой Англии.

Помимо «военного дела», следует упомянуть такой номинативный «ремесленный» кластер, как «мирные профессии». Род занятий позволяет интерпретировать специфику профессиональной деятельности англо-норманнов. Например, ‘cardeleve’ (лист кожи, в который были вставлены зубья шерстяной карты

Хотя англо-нормандский язык стал приобретенным вторым языком в Англии в более поздних поколениях, он активно использовался в сложных административных вопросах и государственных делах со второй половины XI в. вплоть до XV в., что определяло его основные номинативные сферы. Номинативные сферы тесно коррелировали с теми родами деятельности британцев, которые были им присущи в обозначенный период времени, что отражалось в письменных памятниках англо-норманнского языка. Среди наиболее широко распространенных кластеров следует назвать «право», «военное дело», «мирные профессии» и «религию», а также «транспорт» (преимущественно, корабельный).