CORRELATIVE WORDS WITH NEW RUSSIAN COMPONENTS IN THE CHUVASH AND MARI LANGUAGES

Введение

Парные слова составляют особый пласт, играющий значительную роль в организации лексической системы языков Урало-Поволжья, и даже более – они имеют свойство перекликаться с их синтаксическим строем.

Интереснейшей проблемой функционирования парных слов в языках центральной зоны Волго-Камского языкового союза чувашском и марийском следует признать наличие уникальных единиц с русскими или иными европейскими компонентами. При комбинировании таких единиц получаются необычные лексические композиты по происхождению всецело или наполовину русские (европейские), однако по сути чувашские или марийские. Вовлечение слов с явными признаками иноязычного происхождения в парное словопроизводство свидетельствует об активности и востребованности данного способа деривации.

Методы и принципы исследования

Цель работы – описать пласт парных слов с новорусскими компонентами. Под новорусскими здесь необходимо понимать русские заимствования, в том числе опосредованные русской культурой европеизмы, в условиях другого языка сохраняющих идентичное звучание и написание или же подвергающиеся минимальной фонетической адаптации, например: рус. правительство → чув. правительство, мар. правительстве; лат. litteratura → рус. литература → чув. литература, мар. – литератур. Для ср.: старозаимствованные русизмы в чувашском и марийском языках исходно претерпели значительные изменения и обыденным языковым сознанием не воспринимаются в качестве русских заимствований: чув. вырăс, мар. руш ← рус. русский; чув. пĕрене, мар. пырня ← рус. бревно, чув. хунар, мар. понар ← рус. фонарь ← ср.-греч. φανάρι ‘светильник, свет, факел’, чув. ыраш, мар. уржа ← рус. рожь. Материалом исследования послужили парные слова с явно осознаваемыми иноязычными (русскими и европейскими) компонентами, нашедшие отражение в академических словарях сопоставляемых языков.

Основу исследования составили положения, получившие отражение в работах чувашских языковедов Н. А. Андреева [1], И. П. Павлова [3], Г. Н. Семеновой и А. М. Ивановой [4], [5], [6].

Основные результаты

Чувашский и марийский языки обладают своеобразным пластом лексики – так называемыми парными словами. Ими являются лексические единицы, состоящие главным образом из двух компонентов и связанные между собой синтаксически на основе синонимических, ассоциативных либо антонимических отношений. В состав парных слов также включаются слова с дивергентной редупликацией. Например: чув. ăс-хакăл ‘разум’ < ăс ‘ум’ + хакăл из араб. عقل ‘ум, разум’, мар. уш-акыл тж.; чув. атте-анне ‘родители’ < атте ‘отец’ + анне ‘мать’, мар. ача-ава тж. < ача ‘отец’ + ава ‘мать’; чув. ырă-усал ‘добро и зло’ < ырă ‘добрый’ + усал ‘злой’, мар. поро-осал тж.; чув. чăштăр-чаштăр подражание шуршанию, мар. чыштыр-чоштыр подражание мерным звукам, издаваемым режущим инструментом (подробнее см.: [5]).

Обычно парные слова производятся на этноязыковом материале, и на этом фоне весьма неожиданными представляются образования с компонентами, сохраняющими явный след иноязычного происхождения. Сказанное прежде всего относится к русизмам в чувашском и марийском языках.

В чувашском языке прочно утвердились следующие парные слова с условно русскими компонентами:

чув. орден-медаль собир. ‘ордена и медали, награды, регалии’ [9, С. 264] < рус. орден + медаль;

чув. фабрика-завод собир. ‘фабрики и заводы’ [9, С. 525] < рус. фабрика + завод;

чув. хаçат-журнал собир. ‘газеты и журналы, периодические издания, пресса’ [9, С. 539] < чув. хаçат из рус. газета + журнал.

Парное слово сад-пахча ‘сады, огороды’ (< рус. сад + чув. пахча ‘огород’) чувашскими словарями не фиксируется. Дело в том, что в текстах чаще всего встречается его форма, осознаваемая носителями как синтагма, построенная по схеме изафета второго типа: сад пахчи букв. огород сада. Между тем данное словосочетание вполне может быть осознано и в качестве парного образования сад-пахча в выделительной форме с показателем -и (сад-пахчи ‘его огороды и сады’). Более того, нам представляется, что именно в таком статусе оно существует в чувашском языке. Наблюдения показывают, что нетрадиционное орфографирование парного слова – слитное либо раздельное – может сформировать их упрощенное восприятие даже в среде лингвистов, ср.: чув. хĕрарăм ‘женщина’ (согласно правилу орфографировать парные слова через дефис должно писаться хĕр-арăм < хĕр ‘девочка, девушка’ + арăм ‘жена, женщина’, ср. с тат. хатын-кыз ‘женщина’ < хатын ‘жена’ + кыз ‘девочка, девушка’); çĕршыв ‘страна’ (= çĕр-шыв < çĕр ‘земля’ + шыв ‘вода’), как правило, не воспринимаются в качестве парных слов.

Следующий круг парных слов сложно назвать устоявшимися единицами чувашского языка. Скорее речь идет об индивидуальных употреблениях речевого порядка, спешно зафиксированных языковедами:

аспид-çĕлен ‘пресмыкающиеся’ [8, C. 170] < рус. аспид + чув. çĕлен ‘змея’;

епископ-архиерей ‘священнослужители’ [8, C. 170] < рус. епископ + архиерей;

йĕрке-норма ‘порядок’ [4, C. 36] < чув. йĕрке ‘порядок’ + рус. норма;

кĕнеке-журнал собир. ‘книги и журналы’ [9, C. 169] < чув. кĕнеке ‘книга’ + рус. журнал;

кĕнеке-хаçат собир. ‘книги и газеты’ [9, C. 169] < чув. кĕнеке ‘книга’ + рус. журнал;

купăс-баян собир. ‘музыкальные инструменты’ [9, C. 193] < чув. купăс ‘гармонь’ + рус. баян;

мина-снаряд [11, C. 342] ‘боеприпасы среднего и крупного калибра’ < рус. мина + снаряд;

тимĕр-чугун [10, C. 279] ‘железо и его аналоги’ < чув. тимĕр ‘железо’ + рус. чугун.

Марийскими словарями фиксируется лишь два парных слова с условно русскими компонентами:

сад-пакча ‘фруктовый сад’ [7, Т. 6, С. 125] (см. чув. сад-пахча) < рус. сад + мар. пакча ‘огород’;

целлюлоз-кагаз ‘целлюлозно-бумажный; производящий целлюлозу и бумагу, относящийся к такому производству’ [7, Т. 8, С. 268] < рус. целлюлоза ‘целлюлоза’ + мар. кагаз ‘бумага’.

В последнем примере русский перевод марийского парного слова условный. Речь в данном случае идет о марийском существительном, но не о прилагательном, как это нашло отражение в русской интерпретации.

Парное слово газет-журнал ‘газеты и журналы; пресса’ (ср. с чув. хаçат-журнал), согласно корпусу марийского языка, включающего более 20 миллионов словоупотреблений [2], фиксируется с 1976 г. Всего же в корпусе отмечено 52 его употребления, по большей части приходящихся на 2000 гг. Между тем данное слово еще не нашло отражения в словарях марийского языка, хотя оно того заслуживает. Маловероятно, что слово газет-журнал обусловлено чувашским влиянием, скорее всего оно является результатом самостоятельного развития типологически сходных языков.

Единичные фиксации марийских единиц с русскими компонентами коррелируют с количественной представленностью самих парных слов в исследуемых языках. Согласно нашим подсчетам, парные слова в марийском языке составляют 1,2 процента всей лексики, в чувашском языке настоящий показатель равняется 4,7 процентам.

Заключение

Парные слова с новорусскими и опосредованными русским языком европейскими компонентами составляют скорее исключение, чем правило. Представляется, что данное обстоятельство свидетельствует о древности парного словообразования: во-первых, актуальные слова, обусловленные исконной лексикой, уже существуют, а необходимости в новой подобной лексике нет; во-вторых, парное словообразование в сравниваемых языках настолько развито, что в него вовлекаются и новозаимствования.

Вместе с тем анализ материала говорит о том, что композитообразование востребовано в марийском языке в меньшей степени, видимо, вследствие тюркского влияния с его развитыми способами парной деривации.

Сокращения / Abbreviations:

Араб. – арабский язык; букв. – буквально; лат. – латинский язык; мар. – марийский язык; рус. – русский язык; см. – смотрите; собир. – собирательное существительное; ср. – сравните; ср.-греч. – среднегреческий язык; тат. – татарский язык; тж. – то же; чув. – чувашский язык.