THE CONCEPT OF "SUDBA" (FATE) IN THE SLAVIC LANGUAGE CONSCIOUSNESS (A COMPARATIVE ANALYSIS)

В славянском языковом сознании имеются общие ключевые концепты славянской культуры. Они передаются из поколения в поколение родственными языками, имеющими одинаковые «культурные гены». На протяжении многих веков их сохранению способствуют восходящие к общим славянским и индоевропейским  корням слова, а также содержащие их фразеологизмы, пословицы и поговорки. К таким  концептам относится концепт «судьба», представленный в славянских языках лексемами судьба  (русск.), osud (чешск., словацк.); съдба, участ (болг.); судба, судбина (сербск.); доля, прирéчення (укр.), przeznaczenie (польск.), рок (русск.), участь (русск.), участ (болг. в знач. ‘доля’) и др.  [7].  

В данной статье мы рассматриваем концептуальную связь перечисленных выше лексем, в этимологии которых отражаются представления славян о судьбе. При этом применяются  общенаучные методы анализа, синтеза, сопоставления, а также  специальные методы этимологической и словообразовательной реконструкции, анализ словарных дефиниций, лексической сочетаемости и паремиологии.

Общеславянское  слово *sodъba, известное с XI века, произошло от корня *sodъ с помощью суффикса –ъb-. Его первая часть s является следствием усечения индоевропейской приставки *som-, которая передала  значению славянского корня идею связи. 

Вторая часть корня восходит к многозначному индоевропейскому корню *-dhos,  который, в частности, имел значения  «делать», «действовать» [6, Т. 2, С. 209], [10, Т. 3, С. 794]. Далее он дал начало общеславянскому корню *-dĕ-, который на общеславянской почве закономерно развивает также значение ‘говорить’, поскольку речевая деятельность представляет собой один из видов человеческой деятельности, о чем свидетельствует сам термин речевая деятельность. Этим объясняется вербализация  концепта «судьба» лексемой прирéчення в украинском языке и лексемой рок, которую также возводят к общеславянскому глаголу *rekti «говорить» [11, Т. 2, С. 109]); ср. также русск.  обрекать ‘предназначать к какой-либо неизбежной участи’.

В свою очередь, глагол rekti имел в своем значении потенциальную сему темпоральности: ср. укр. рiк, ‘год’, сербск. рок ‘срок, время’, чешcк., словацк., польск. rok ‘год’, а также словенск. ròk ‘срок’ [6, Т. 2, С. 919]. Таким образом, судьба в сознании славян становится связанной со временем, сроком, например: Без року смерти не будет. Данная лексема стала выступать в качестве производящей основы для других лексем с темпоральным значением или потенциальными семами, например: зарок ‘то сказанное, что следует исполнить в нужное время’; зарекаться ‘высказать решение не делать чего-л.’ (начиная с момента речи – Е.С.); срок ‘назначенное, условленное время’, первоначальным значением которой было ‘то, что сказано’ [11].

Взаимосвязь корня –рок- с семантикой суда прослеживалась в древнерусских словах отречение «суд, суждение», урочище «указание судьбы» [8, Т. 2, С. 564]. В современном русском языке слова судить и решать (от *rekti) суждение и решение также остаются семантически близкими: лексема  суждение трактуется как «действие по глаг. судить в 1 знач., обсуждение (книжн. устар.)» [9], «заключение, решение», в то время как лексема решение – как «постановление, приговор, определение» [3]. Так, можно говорить о том, что на этимологическом уровне  сближение лексем судьба  и рок проходит по концептуальным линиям «суд», «речь», «срок, время».  

Мы проанализировали судьбу и семантические связи древних морфем – приставки и корня – у слова судьба.  Последняя его морфема – суффикс –б(а) эксплицирует в именной по своей грамматической природе лексеме  значение процессуальности (ср. молотьба, ворожба и т.п.).

Таким образом, идею, т.е. «семантический зародыш» слова судьба,  можно сформулировать как «процесс совместного говорения» (ср. пересуды, судачить). Эта идея в силу своей адекватности стала исходной при формировании  концепта-сценария «суд», который вербализован аналогами лексемы суд во многих славянских языках.   

Сценарий суда включал следующие основные параметры и их атрибуты:

1.«Вышестоящая сила» (судебный орган): болг. Народен съд; польск. Sąd Najwyższy (Верховный суд); чешск. odvolací soud ‘апелляционный суд’ и др.; атрибутом которой является «локализованность в пространстве (помещение суда)»: болг. съдилище; чешск. soud; польск. sąd и др.

2.«Разбирательство дела» (тяжба):  отдавать под суд; польск. oddać pod sąd; чешск. pohnat před soud ‘привлечь к суду’ и др.

3. «Участники  действия» (судья – подсудимый): болг. съдия – подсъдим; польск.  sądzia –  podsądny и др.  

4. «Решение вышестоящего органа» (приговор суда): русск. осудить ‘вынести обвинительный приговор’; болг. присъда на съда; польск. wyrok skazujący ‘обвинительный приговор’; чешск. оsvobozujíc rozsudek ‘оправдательный приговор’ и др.  Атрибутами данного параметра являются «предопределенность» (приговор, постановление, определение суда согласно закону); «орудийность» (то, с помощью чего выносится приговор: речь; в древние времена жребий).

5. «Оценка суда»: русск. правосудие, ср. с кривосудие; болг. правосъдие; польск. sądownicstwo ‘правосудие’, польск. grzeszny ‘неправедный’ (о суде)  чешск. Soudnicství.

Концепт-сценарий «суд» стал прототипическим для осмысления судьбы человека как сценария его жизни, в котором события предопределены какой-то высшей трансцендентальной силой.  В.В. Даль, составитель одного из лучших и по сегодняшний день толковых словарей, определял судьбу, с одной стороны, как «неминучее в быту» (это «приговор» судьбы), а с другой – как «то, что назначено в жизни и нельзя изменить» [1, Т. 4, С. 356]: перед  судьбой человек бессилен.

Вербализующая концепт «судьба» лексема судьба сохраняется не во всех славянских языках: ср. русск. судьба, словацк. sudba (osud), болг. съдба, сербск.  судба, но: польск. los, белорус. лёс. Некоторые славянские языки  заимствовали немецкую лексему loos, которая восходит к инд.-евр. корню *hlot- ‘бросать, которая имела первичное значение ‘жребий’. В польском языке, например, оно присутствует в семантической структуре слова вплоть до настоящего времени: так, 3-е значение польск. лексемы los – ‘карточка с номером, реже кубик, шарик, выпадение которых свидетельствует о выигрыше или проигрыше’ [2, С. 31]. Появление данной лексемы на славянской почве объясняют по-разному. Одни исследователи в качестве прототипического сценария судьбы видят игру, в процессе которой участники бросают жребий, определяющий дальнейший ход игры [2, С. 36]. Другие полагают (и мы разделяем эту точку зрения), что прототипическим  является сценарий суда, при этом они ссылаются на древний обычай в судебной практике бросать жребий, который определял участь подсудимого в том случае, если доказательная база вины была недостаточной для вынесения приговора [4, С. 262]. При этом жребий помещался в сосуд, который в процессе выяснения истины разбивался, доказательством справедливости этого предположения служит наличие в славянских языках таких слов, включающих корень суд, как русск. сосуд, посуда, словен.  sôd, польск. sąd в знач. ‘сосуд’,  чеш., слвц.  sud ‘бочка’ [11, Т. 3, С. 794].

Интересен тот факт, что, несмотря на наличие иноязычного корня для обозначения судьбы, языки сохраняют типичные для славянских языков линии концептуализации понятия «судьба», что отражается в полисемии ключевых лексем, а также в их функционировании в составе фразеологии и паремиологии. Так, например, 1-ым значением приведенной выше польской лексемы является значение ‘доля, этапы жизни или ход событий’, а третьим – ‘предназначение, предопределение, фатум’ [3, С. 301]. Ср., например, славянские аналоги, отражающие представление о неизбежности действия судьбы: русск. От судьбы не убежишь; чешск. Svému osudu neutečeš; болг. Никой не може да избяга от съдбата си; белорус.  Ад лёсу нiкуды не дзенешся; польск. Przed losem nie utiekniesz; серб. Од судьбине се не може побjеђи [5].

Таким образом, «зерно первосмысла» общеславянского концепта «судьба» напрямую связано с прототипическим сценарием суда, которое прочно укоренилось в языковом сознании славян.