FLUCTUATIONS IN THE LITERARY REPUTATION OF NÄQI İSÄNBÄT

Введение

Литературовед В.Е. Хализев считает, что “репутации писателей и их произведений отмечены большей или меньшей стабильностью”. В то же время ученый допускает, что литературные репутации порой могут претерпевать довольно резкие колебания. В.Е. Хализев уверен, что перепады читательского интереса к писателям и их произведениям носят не случайный характер, а зависят от ряда факторов: от атмосферы общественной жизни той или иной эпохи; соответствия умонастроений писателей духу восприятия литературы, от расхождения литературных вкусов разных поколений читателей («отцов» и «детей») [9, С. 39].

Наки Исанбет (1899 – 1992) олицетворяет собой ХХ век татарской литературы. Это ровесник Г. Тукая, снискавший славу талантливого поэта, драматурга, критика, переводчика, ученого-энциклопедиста, педагога, отмеченный целым рядом государственных наград: орден Ленина (1957), орден Трудового Красного знамени (1970), орден Дружбы народов (1979). Наки Исанбет является заслуженным деятелем искусств ТАССР (1957), РСФСР (1959), лауреатом Республиканской премии им. Габдуллы Тукая (1968), Народным писателем ТАССР (1986).

Новизна нашего исследования обусловлена отсутствием литературоведческих работ, посвященных литературной репутации Н. Исанбета. Предметом исследования стал образ писателя, функционирующий в татарском общественном сознании на современном этапе. Сам выбор личности нам представляется закономерным, т.к. его творческая деятельность вбирает себя характерные черты эпохи ХХ в.

Объектами для изучения послужили романы Рината Мухамадиева «Ак кәгазь нидән саргая…» («От чего желтеет белая бумага…», 2019) [29], Рафиса Курбана «Җидегән төшкән нур» («В лучах созвездия “Джидегян”», 2021) [26], [27], [28].

Методологическую базу исследования составляют культурно-исторический и сравнительно-сопоставительный методы анализа текстов.

Обсуждение

Во время панихиды 18 сентября 1992 г. все выступающие оценили уход из жизни Н. Исанбета как «огромную потерю для всего татарского народа» (заместитель Премьер-министра Республики Татарстан (РТ) И.К. Хайруллин). Председатель Союза писатель РТ Р. Мухамадиев обратил внимание на морально-боевые качества личности Н. Исанбета, всегда стремящегося «вдохнуть энергию в угасающее пламя свечи национальной жизни». Предметом восхищения писателя Г. Баширова стал непререкаемый авторитет писателя-ровесника века в тюркской литературе. М. Магдеев в своем выступлении указал на масштабность и многогранность деятельности ученого – яркого представителя Казанского востоковедения. Артист Р. Шарафиев отметил необыкновенное трудолюбие Н. Исанбета. А. Гилязов обратил внимание на то, как, сохраняя преданность просветительским идеалам тукаевской эпохи, этот великий сын татарского народа с завидным упорством и самоотверженностью преодолевал все жизненные трудности на своем пути [32, C. 3]. Н. Исанбет брался за проекты, которые не каждому научно-исследовательскому институту оказывались по плечу. Многогранная деятельность ученого-энциклопедиста до сих пор является предметом особого восхищения у потомков.

Н. Исанбет за свою жизнь не раз одерживал победу над своими оппонентами, прорывая плотину лживых обвинений, клеветы, сооружаемую завистниками с завидной регулярностью. Многим до сих пор неизвестно, что Н. Исанбет незадолго до ухода из жизни в ходе судебных разбирательств добился отмены решения Верховного суда РТ и доказал нарушение своих авторских прав на сводный текст дастана «Идегей» в Москве. Эта история «аукнулась» ученому-фольклористу после смерти. Хотя Первый президент РТ М. Ш. Шаймиев и подписал указ об увековечивании памяти великого деятеля татарской культуры, однако многое из запланированного осталось на бумаге и не было воплощено в жизнь. Рукописи классика, подготовленные вдовой Нажибой Исанбет к печати, так и не увидели свет и пропали в Татарском книжном издательстве. Из всего наследия ученого-энциклопедиста в ХХI в. были переизданы лишь «Словарь татарских пословиц» [23], [24], [25], сказка о коте Мыраубатыре [21], избранные сочинения [22] Н. Исанбета. Ученый-энциклопедист на закате жизни с горечью признавался, что ему удалось издать лишь 20 процентов от написанного.

После ухода из жизни Н. Исанбет был и остается одним из могучих Атлантов, поддерживающих и подпитывающих татарскую культуру. Спектакли по его пьесам пользуются неименной популярностью у зрителей. Татарские ученые изучают вехи его биографии (Р.Б. Хаплехамитов) [10], наследие ученого-фольклориста
(Г.А. Набиуллина [7], Р.А. Аюпова [2], И.И. Ямалтдинов [11]), писателя (А.Р. Абдулхакова [1], Л.И. Мингазова [6]), переводчика (Р.А. Аюпова [3]).

Образ Наки Исанбета встречается в литературных байках Рабита Батуллы [13], [14]. Это реальные истории из жизни великого сына татарского народа, рассказанные с тонким юмором, несущие в себе назидательный потенциал.

В 2000 г. Юлдуз Исанбет опубликовала в журнале «Мирас» незаконченную автобиографическую повесть Н. Исанбета «Бәби чак» («Детство») [18], где фрагментарно представлен материал о предках писателя, его семье и детстве. Н. Исанбет с помощью автоинтерпретации в конце 1970-х гг. постарался повлиять на характер своей общественной репутации.

Колебания литературной репутации Н. Исанбета, произошедшие в 2020 г., произошли из-за очерняющих выступлений его «оппонентов» в СМИ. Известные татарские писатели Р. Харис и Р. Мухамадиев на закате своей жизни решили взять реванш над Н. Исанбетом за проигранный в 1990-х гг. судебный процесс. Однако, несмотря на их титанические усилия, им не удалось реанимировать скандал, разгоревшийся в СМИ на закате жизни ученого-энциклопедиста [5]. Татарская общественность потребовала предъявить убедительные доказательства «вины» аксакала, однако это не было сделано.

Р. Мухамадиев в 2019 г. написал роман «Ак кәгазь нидән саргая…» («От чего желтеет белая бумага…») [29], где развенчал ученого, писателя-карьериста по имени Накис, чей образ был соткан на основе ряда «узнаваемых» фактов из биографии Н. Исанбета. В среде татарской интеллигенции вспыхнула бурная дискуссия. Литературовед М. Хабутдинова инициировала обсуждение романа в Союзе писателей, однако и здесь «оппоненты» Н. Исанбета не смогли предъявить никаких убедительных доказательств его вины. В ряде своих публикаций мы постарались систематизировать материал о рецепции образа Н. Исанбета в поэзии [31] и прозе (в соавторстве с А.Ю. Хабутдиновым) [8].

Защитники Н. Исанбета выпустили ряд книг, нацеленных на преумножение авторитета Н. Исанбета в татарской культуре. Так, совместно с фонд «Җыен» в 2021 г. мы издали научно-популярный сборник «Наки Исанбет» [30], состоящий из неопубликованных автобиографических произведений и научных трудов ученого-энциклопедиста, писателя, критика. Книга вызвала интерес у литературоведов [12], [17].

В 2021 г. Р. Курбан вышел в свет роман о Наки Исанбете «Җидегәннән төшкән нур» («В лучах созвездия “Джидегян”») [26], [27], [28]. Автор произведения не скрывает, что стимулом к созданию романа стали очерняющие честь ученого-энциклопедиста современные публикации. В послесловии Р. Курбан указывает, что его произведение охватывает 45 лет жизни Н. Исанбета. При создании романа писатель опирался на документальные материалы о деле «Джидегян», опубликованные в республиканских СМИ, воспоминания о современниках Н. Исанбета (Г. Ибрагимов, К. Наджми, Г. Кутуй, Г. Нигмати, С. Рамиев, Х. Такташ, Х. Туфан, Ф. Карим, Т. Ченекей). При реконструкции эпохи автор романа опирался на материлы целого ряда книг татарских писателей и ученых (С. Хаким, А. Еники, Ф. Галимуллин, Ч. Зариповой-Четин) [28, С. 28]. Костяк романа составили воспоминания супруги писателя – Гульсум Исанбет, написанные незадолго до ее ухода из жизни [30, С. 398–454].

В своем отзыве на роман литературовед Гумер Даутов отмечает, что Р. Курбану удалось в произведении увековечить образы писателей 1920-х гг.. Автору роману сумел создать не лакированные образы, а образы живых людей с их горестями и чаяниями [16, С. 139]. Чтобы зацепить внимание читателей, Рафис Курбан не выкапывает «сомнительные» факты из биографий великих сынов нации, а стремится психологически достоверно показать внутренний мир своих героев, оказавшихся в непростой жизненной ситуации «без вины виноватые», когда трудно разобраться, кому верить, кому нет, а также старается объяснить документально достоверно внутренние механизмы происходящих в татарском обществе первой трети ХХ века событий.

Произведение Р. Курбана является романом, где ведущей становится идейно-нравственная проблематика. Писатель испытывает стойкий интерес к личностному началу. Его волнует идейно-нравственная сущность характера персонажей. В фокусе внимания Р. Курбана как романиста оказалась жизненная позиция человека и его попытки ответить на вопросы о смысле жизни и предназначении, правде и справедливости, дружбе и предательстве. Писатель стремится показать процесс нравственного и идейного самоопределения личности. Истина главного героя романа оказывается основанной не на авторитете, а на собственном пережитом жизненном опыте. Вырабатывая собственную жизненную позицию и систему идейно-нравственных ценностей, главный герой романа Р. Курбана тем самым решает также вопрос о личной нравственной ответственности.

Лупой для автора романа становится компания по делу «Джидегян», набравшая силу в конце 1929 – начале 1930-х гг. в рамках «чистки рядов Татарской ассоциациии пролетарских писателей» (Сафа Бурган) [4]. В своих воспоминаниях об аресте по делу «Джидегян» Н. Исанбет указывает, что к началу 1930-х в Татарстане процесс «ликвидации эксплуататорских классов» принял нешуточные размеры и вылился в настоящий погром в писательских рядах. Литературная жизнь была переименована во «фронт», а РАПП, ТАПП (1928-32) все более стали приобретать статус «военного штаба». « Генералом» этих «чисток» суждено было стать одному из руководителей К. Наджми, появлявшемуся на публике неизменно в военной форме. В моду вошли яростные обвинения с трибун, публичные проклятия и покаяния... «Громкие дела» фабриковались наспех... На деле эти процессы, по мнению Н. Исанбета, преследовали не политическую, а чисто меркантильную цель – писатели-карьеристы «зачищали» литературный майдан от талантливых писателей-своих конкурентов [19].

Дело «Джидегян», стартовавшее в ТАССР в 1929 г., продолжалось до середины 1960-х гг., хотя следствие еще в 1930 г. пришло к заключению: «…в деле нет материалов, подтверждающих состав преступления, инкриминируемого обвиняемым, поскольку эта деятельность не переходит границы советской легальности… дело № 114819 необходимо производством прекратить и арестованных освободить» [15, С. 160].

Р. Курбан сумел в романе убедительно показать, как фабриковалось громкое дело «Джидегян», «родившееся» в головах сотрудника Татарского областного комитета ВКП(б) Г. Касимова, лидеров татарских писателей Г. Ибрагимова и К. Наджми, вылившееся в банальное сведение счетов между левыми эсерами и их оппонентами. Дело «развалилось» сначала в Казани, затем в Москве. Организатором дела не удалось подвести под «расстрельную» статью ни Н. Исанбета, ни А. Кутуя. На допросах выяснилось, что Н. Исанбет не участвовал в застольных разговорах татарских и башкирских писателей в Уфе, во время которых и родилась идея об объединении усилий по продвижению своих произведений в братских республиках. На допросах следователям так и не удалось определиться с составом «Джидегян» (Т. Ченекей, С. Кудаш, С.Агиш, А. Кутуй, Н.Исанбет, Г.Минский), назвать седьмого ее члена.

Ситуация «без вины виноватые» в романе оказывается осложненной политико-общественным содержанием. Р. Курбан вскользь упоминает, что Г. Ибрагимов, Г. Касимов в прошлом были левыми эсерами, однако предпочитает не углубляться в подробности. Левые эсеры были политической партией, опиравшейся на интересы крестьян, вышедшей из недр народничества, приложившей много усилий для свержения самодержавия в России, провозгласившей в своей программе допустимость террора против своих идейных противников. Н. Исанбет был «толстовцем», сторонником не кровавого, а духовного пути преображения общества. Его привлекали идеи личной этики и задачи внутреннего самосовершенствования личности, вот почему он был против левых эсеров и методов их работы. В романе Р. Курбана идейно-нравственный поиск главного героя проходит в столкновении его “правды” с фактами действительности и иными жизненными философиями.

Писатель для своего романа выбирает название с глубоким смыслом. В мировой фольклорной картине мира Созвездие Большой медведицы / Җидегән йолдызлыгы выступает ориентиром, используемым с древности в качестве полярных часов, никогда не прерывающих свой отсчет времени. Полярная звезда / Тимерказык ассоциировалась у древних с центром Времени, «небесной пуговицей», служащей проходом в иной мир. В то же время это созвездие несет в себе потенциал древней колесницы, несущей в себе идею пути. Если обратиться к «Словарю татарских пословиц» Н. Исанбета то легко обнаружить немало пословиц, где упоминается это созвездие: например, «Җидегән йолдыз җиде әйләнә, / Тимерказык урынында» [23, 275 б.]. – Созвездие Джидегян кружится 7 раз, а Полярная звезда остается на месте (подстр. пер. здесь и далее наш – М.Х.). Комментируя эту пословицу, Н. Исанбет указывается, что путники, чтобы не заблудиться в ночи всегда ориентировались по Полярной звезде [23, C. 275]. В то же время фольклорист зафиксировал бытовавшее в татарской среде магическое действие: если на одном дыхании пересчитаешь 7 звезд созвездия, то обретешь благость (ср. «Җидегән йолдыз җиде, имеш, Җиде санасаң савап, имеш» [23, C. 275 б]). В то же время татары зафиксировали в своем фольклоре наличие творческого потенциала в каждом из звезд созвездия: «Җидегән йолдыз – җиде кубыз» [23, C. 275]. – «Созвездие Джидегян – семь кубызов» (подстр. пер.). В то же время в татарской среде оно обладает прогностической функцией: по Джидегян татары прогнозировали погоду.

Р. Курбан в своем романе обыгрывает все эти значения. С одной стороны писатель разрабатывает сюжет о частной судьбе Н. Исанбета, и его жизненный путь является проекцией его личной судьбой. С другой стороны, романист создает образ героя-вершителя, созидающего свою судьбу вопреки трагическим обстоятельствам. В образе Н. Исанбета воплощен настоящий «герой времени», преодолевающий все противоречия эпохи, «милләт хадимә» («слуга нации»), который может послужить для других ориентиром духовного «самостоянья» личности. В результате роман выливается в произведение, где одной из центральных проблем станет проблема взаимоотношений личности и эпохи. Р. Курбан разрабатывает тему взаимоотношений писателя и его эпохи.

Главная сюжетная линия романа связана с линией судьбы Н. Исанбета. Опираясь на воспоминания супруги писателя, Р. Курбан подробно описывает жизнь ученого-энциклопедиста на протяжении 45 лет. Автору романа удалось в детализировать деятельность Н. Исанбета как педагога, фольклориста, поэта, драматурга, общественного деятеля. Р. Курбан психологически достоверно показывает, как политические разборки с враждебными элементами в 1930-х гг. негативно повлияли на семейные узы: Н. Исанбет был вынужден разорвать отношения с отцом, т.к. Сиразетдин Закиров был муллой. Реконструируя на основе воспоминаний Г. Исанбет, образ отца Н. Исанбета, Р. Курбан акцентирует внимание на том, что Сиразетдин мулла был учеником Зайнуллы ишана Расули (1833–1917), одного из самых влиятелей мусульманских религиозных деятелей России. Однако в отличие от учителя, отец Наки Исанбета предпочел жить не за счет прихожан, став ишаном, а трудится на своем земельной наделе и торговать в своей лавке. Сиразетдин мулла возглавил общину деревни Малаяз и пользовался у односельчан большим уважением [30, C. 59–62, C. 68–69]. Р. Курбан, разрабатывая образ отца писателя, акцентирует внимание на позиции Сиразетдина муллы в национальном вопросе (см. дискуссию о национальной принадлежности поэта М. Гафури) [26, C. 46]. За рамками внимания автора романа оказалась мать Н. Исанбета – Таиба абыстай, всемерно поддерживающая творческие начинания сына. По-видимому, Р. Курбан проигноривал потенциал материал автобиографической повести Н. Исанбета «Бәби чак» («Детство») [18]. В романе Н. Исанбет предстает преданным супругом и любящим отцом-главой многодетной семьи.

Автор романа уделяет огромное внимание описанию результатов творческой деятельности Н. Исанбета. Р. Курбан реконструирует историю создания драматургических произведений («Һиҗрәт» («Переселение»), «Портфель», «Миркәй белән Айсылу» («Миркай и Айсылу»)), сводного текста дастана «Идегей», сборников «Татарский детский фольклор», «Татарские загадки», спровоцировавших «громкие компании» против автора вплоть до ареста, отлучения от литературы, наложение запрета на издание его произведений. Р. Курбан достоверно показывает роль Наки Исанбета в подготовке Декады татарского искусства в Москве в августе 1941 г., не состоявшейся из-за начала Великой Отечественной войны, Романист размышляет над непростой сценической судьбой произведений, созданных Н. Исанбетом накануне и в годы Великой Отечественной войны («Идегей», «Хуҗа Насретдин» («Ходжа Насретдин»), «Түләк» («Тюляк»), «Мәрьям» («Марьям»), «Җирән Чичән белән Карачәч Сылу» («Рыжий насмешник и его черноволосая красавица»), «Нур Заһит» («Нур Загит»), «Гөлҗамал» («Гульджама»)).

Образ Наки Исанбета особенно ярко в романе раскрывается через изображение его дружеских и творческих контактов с режиссером Макаримом Магадеевым, писателями Кави Наджми и Аделем Кутуем, ученым-литературоведом Габдрахманом Сагди

Чтобы добиться документальной достоверности, Р. Курбан полностью приводит в романе текст «Открытого письма к правлению» Т. Ченекея [26, C. 22], написанного по указке Г. Нигмати в надежде оказаться в рядах ТАПП, сыгравшего роль пуского крючка для громкого дела «Джидегян». Романист показывает, как в паутину этих разборок умелой рукой интриганов втягивались друзья писателей. Псевдочлены «Джидегян» были шокированы тем, что в рядах «разоблачителей» оказались Х. Такташ, Ф. Карим, Х. Туфан. Р. Курбан включает в текст своего произведения стихи поэтов, написанные в разоблачительном угаре (Ф. Карим «Җыен сатана» («Сатанисты»), Һ. Такташ «Бозык телефон» («Сломанный телефон») ) [26, C. 15–16]. Нам известно, что после выхода из тюрьмы Н. Исанбет встречался с Х. Такташем на его квартире, но разговор у них не заладился, т.к. оба писателя были шокированы масштабом трагических последствий писательских разборок [20].

Р. Курбан стремится ликвидировать «белые пятна» в истории борьбы литературных группировок, поэтому подробно описывает предысторию конфликтов между Н. Исанбетом и Г. Ибрагимовым, Н. Исанбетом и Г. Касимовым. Г. Ибрагимов и Г. Касимов были активными членами уфимских левых эсеров, чьи террористические методы работы Н. Исанбет воспринял как «толстовец» в штыки. По его убеждению, оказавшись в Казани, «перекрасившись» вынужденно в большевики, бывшие эсеры не изменили в корне свои взгляды и применяли свои террористические наклонности в организации громких процессов в годы репрессий и вскоре и сами стали жертвами этих разборок. Р. Курбан реконструирует диалоги персонажей-лидеров литературного майдана, ничего не приукрашивая, на основе их газетных выступлений. Мы согласны с Г. Даутовым: Р. Курбан несколько «пригладил» риторику этих выступлений [16, С.139] во имя того, чтобы этот материал не вызвал эмоционального отторжения у современных читателей, далеких от политических реалий 1920-1930-х гг..

Автор романа подробно описывает общественную истерию в писательской среде, вылившуюся в борьбу с «врагами народа», атмосферу тотального страха, в которую погружалось общество. Р. Курбан психологически достоверно показывает, как редел круг знакомых и друзей Н. Исанбета. Романист в произведении кратко очерчивает десятки судеб представителей национальной интеллигенции, на которых в пылу классовой борьбы навешали различные ярлыки: «фабрикант улы» («сын фабриканта»), «мулла малае» («сын муллы»), «җидегәнче» («джидегянист»), «милләтче» («националист»), «панисламист»... Особенно подробно рассказывается в произведении о судьбах Т. Ченекея, А. Кутуя и братьев Сагди, чьи истории оттеняют трагические вехи в биографии Н. Исанбета. В романе упоминаются десятки имен талантливых сынов нации, ставших жертвой классовой борьбы и репрессий в СССР. Все они, каждый по-своему мучительно пытаются найти ответ на вопрос, кто им друг, кто является врагом. Все они на заре джадидской эпохи были единомышленниками, увлечены просветительскими идеалами юности, решили посвятить себя служению татарскому народу. Г. Сагди в финале романа никак не может найти ответ на вопрос, в чем же провинилось их поколение перед обществом, обрекшим их на страдания, лишившим многих деятелей жизни. Наки Исанбет в ответ на исповедь ученого-земляка произносит: «гомерем эрәм үтә дип уйламыйм. ... Бүгенгеләр аңламаса, киләчәк буыннар өчен калыр» – «Я не считаю, что проживаю жизнь зря.... Если мои современники не в силах меня понять, это ляжет на плечи будущих поколений» (подстр. пер.) [28, C. 28].

Результаты

В ходе исследования мы выявили причину в колебаниях литературной репутации Н. Исанбета в 2020 г. Очевидно, что писатель предвидел такой поворот, поэтому в 1970-х гг. создал целый ряд автобиографических произведений, где через автоинтерпретацию попытался скорректировать общественное мнение о себе. К сожалению, ему не удалось опубликовать эти произведения при жизни, они увидели свет спустя три десятилетия после ухода его из жизни. Татарские ученые, писатели Р. Батулла, Р. Курбан в своих трудах закрепляют за Н. Исанбетом статус великого поэта, драматурга, ученого-энциклопедиста. В своих произведениях они размышляют о неисчерпаемом богатстве и разносторонности его дарования, вовлекая в рецептивное поле произведения Н.Исанбета. Произведение Р. Мухамадиева носит характер памфлета и нацелено на демифологизацию образа Н. Исанбета в татарской культуре.

Выводы

В настоящее время мы стали свидетелями колебаний литературной репутации Н. Исанбета, что привело к созданию культурного мифа об этом деятеле татарской культуры. Отрадно, что татарская интеллигенция дала достойный ответ оппонентам писателя, пытавшимся очернить память о нем.