Интерпретация ритуальных плясок в романе М. Миллер «Песнь Ахилла»
Интерпретация ритуальных плясок в романе М. Миллер «Песнь Ахилла»
Аннотация
В статье представлена интерпретация ритуальных плясок в романе Мадлен Миллер «Песнь Ахилла». Автор отмечает важность заявленной темы в связи с растущим интересом к интермедиальному анализу в современных гуманитарных дисциплинах. Новизна обусловлена отсутствием трудов, посвященных данной теме в отечественном литературоведении. Цель статьи – выявление особенностей эпизодов с танцем в указанном произведении. Ритуальные пляски в романе «Песнь Ахилла» являются важной деталью, воссоздающей образ Античности. Эпизоды с танцами, зеркально отраженные друг в друге, демонстрируют процесс узнавания Ахилла и Патрокла, раскрывают внутренний мир героев. Взаимодействие литературы и танца наблюдается в стилистике и содержании романа.
1. Введение
Танец – один из древних видов искусства, происходящий от религиозного культа. Об этом в работе «Древнегреческая религия» пишет Ф. Ф. Зелинский , отмечает в «Античной музыкальной эстетике» А. Ф. Лосев и др. О. Н Полисадова, рассматривая танец как диалог культур и поколений, отмечает, что «ритуал состоит из трех частей: природной, духовной и божественной. В природе человека заложено стремление к музыке и песням. Познавший божественную тайну выражает в танце ее духовную сущность. Тот, кто сопричастен глубинам познания, познает божественную суть ритуала» . Танец – это диалог с богом, в котором каждое движение носит определенный подтекст. Жесты как вербальный язык общения индивида с течением времени приобретают дополнительное символическое значение и художественное обобщение. И. Е. Сироткина, анализируя процесс пляски, заявляет, что живое, движущееся, чувствующее тело становится «источником смыслов» . Постепенно танец начинает взаимодействовать с другими видами искусства. В литературе мир танца может сохранять сакральное значение; может выражать разрушение культа телесной красоты и восприятие тела как неодушевленного механизма; является важной деталью эпохи. Описание пляски на страницах прозаического текста превращается, в соответствии с определением Ф. В. Пятунина, в «выразительную подробность в произведении, несущую значительную смысловую и идейно-эмоциональную нагрузку» . Авторы мировой литературы включают в свои романы, рассказы, поэтические произведения упоминания о танце в качестве временной характеристики, как принадлежность героя к определенной культуре. Синтез литературы и танца раздвигает границы эстетической составляющей, расширяет пространство произведения. Это не только добавляет важную для сюжета подробность, но и позволяет автору обратиться к инструментарию, характерному для другого вида искусства, например, к ритму предложений в описании ритуала в романе У. Голдинга «Повелитель мух» или построению сюжета по схеме шагов в романе Л. Краснахоркаи «Сатанинское танго».
В данной работе были проанализированы эпизоды с танцами в романе Мадлен Миллер «Песнь Ахилла». В качестве основных методов исследования были заявлены сравнительно-сопоставительный и описательный методы, проделан интертекстуальный и интермедиальный анализ.
2. Обсуждение
В романе «Песнь Ахилла» ("The Song of Achilles", 2011) современной американской писательницы Мадлен Миллер (Madeline Miller, b. 1978) присутствуют два эпизода с танцами, являющиеся важной деталью эпохи. Произведение создавалось в течение 10 лет и получило в 2012 году Orange Prize for Fiction (Литературную премию «Оранж», ныне существующую под названием Женская премия за художественную литературу, которую присуждают за англоязычный роман, написанный женщиной и опубликованный в Великобритании за год до вручения). Внимание данному роману уделяли К. Грициенко , А. В. Попова , О. Ф. Сенькова , А. А. Торопова и др. В истории данного текста отражаются закономерные тенденции: Миллер окончила отделение классической филологии в Брауновском университете, преподавала латынь и греческий, а затем использовала полученный опыт для написания книги. В основе сюжета – парафраз поэмы Гомера «Илиада». Героем-повествователем становится юный Патрокл, которого за случайное убийство мальчика изгоняет отец, и он вынужден отправиться к чужому царю в услужение. Образ главного героя, как комментирует М. Миллер в интервью, «не эпический, как Ахиллес. Он «обычный» человек. Но у него больше силы, чем он думает, и моменты, когда он обращается к другим и предлагает то, что он считает своей очень скромной помощью, имеют огромные положительные последствия. Большинство из нас не Ахиллес, но мы все еще можем быть Патроклом» . Перед читателем предстает знакомый миф в традиционной жанровой форме романа воспитания, события которого затрагивают моменты от детства до смерти героя, а также обретенного затем бессмертия.
В «Илиаде» Гомера пляски упоминаются в перечислении жизненных удовольствий: «Всем человек насыщается: сном и счастливой любовью, // Пением сладостным и восхитительной пляской невинной» , как один из сюжетов, что выкованы на щите Гефестом («юноши хорами в плясках кружатся» ). Танец в поэме сопутствует мирному времени, является чем-то торжественным, элементом, понятным современникам, однако в тексте не упоминаются пляски самого Ахилла. Его биография знакома читателям по мифам, сохранившимся фрагментам текста Еврипида, поэме Публия Папиния Стация «Ахиллеида» и другим книгам, дополняющим и трансформирующим образ великого героя. В некоторых из произведений сцена с танцем появляется, не играя, однако, большой роли, но в романе М. Миллер, основанном на данных произведениях, ритуальная пляска приобретает значение важной детали эпохи, элемента быта жителей Скироса.
Патрокл отправляется на этот остров в поисках Ахилла, которого попыталась сокрыть от войны Фетида. Описание владений немощного царя Ликомеда зеркально отражает хозяйство Пелея. Однако, если при дворе отца Ахилла принимали мальчиков-изгнанников и обучали их боевому искусству, то на острове привечали девушек, которые учились танцам, славились как прислужницы Деидамии. Согласно легенде, здесь Ахилл «жил одетый в женские одежды среди дочерей Ликомеда» . Мадлен Миллер описывает ужин при царском дворе, сопровождающийся плясками. Патрокл, выдающий себя за Хиронида, любуется красотой женского тела: «В залу, тихо переговариваясь, вошли девушки – десятка два, наверное, – волосы собраны в узлы, увязаны под платками. Они встали в круг в центре – теперь я понял, что тут место для танцев. Мужчины достали барабаны, флейты, один вытащил лиру. ˂…˃ Она (прим. Деидамия) сошла с помоста и подошла к девушкам, выбрав себе в пару прислужницу повыше. Заиграла музыка. Танец был затейливым, но девушки двигались очень ловко» . Описание данного эпизода с танцем в романе напоминает сцену с вакхическими танцами в поэме Стация, которая послужила, предположительно, ее прототипом: «Двинулись девы, четырежды медью Реи бряцают, // Бьют в барабаны четырежды, ходят четырежды кругом. // Тирсы они то поднимут все вместе, а то вдруг опустят, // И ускоряется ритм, как будто куреты танцуют, // Или самофракийцы бегут, и друг против друга // Гребнем девы идут амазонским, как будто Диана // Вкруг Амикл своих рукоплещущих кружит лаконок // Снова и снова Ахилл нарушает порядок движенья: // Ни о сцеплении рук, ни о плавной походке не помнит, //Снова небрежны одежды, снова не та очередность» . Читатель замечает схожесть описания музыкантов, использующих барабаны, лиру, флейту, кимвалы. В произведениях встречаются общие места в хореографии девушек ("The steps were intricate, and the girls moved through them featly" –" Then together they raise and lower their wands, and complicate their steps, ˂…˃ turning to face each other in the Amazonian comb" ), эпизоды появления Ахилла перекликаются ("She ˂…˃ claiming one of the taller ones as a partner" – "Then above all is Achilles manifest, caring neither to keep his turn nor to join arms" ). В сценах танец становится важной деталью, отражающей представления современников об этом искусстве, законах построения архитектуры пляски. Простота слога романа М. Миллер, в отличие от торжественности слога поэмы, обращает внимание не на красоту стиля, а на ритм, создающийся благодаря лексическим повторам: «Вихрились юбки, кружились сами девушки, и вместе с ними вертелись украшения у них на руках и ногах» . В тексте все динамично. В английской версии в описании неодушевленные предметы оказываются участниками собственного танца: "Their dresses swirled, and jewelry swung around their wrists and ankles as they spun. They tossed their heads as they whirled, like high-spirited horses" . Перед читателем предстает картина двора Ликомеда, в сердце которого, своеобразным омфалом располагается пространство для плясок с танцующими девушками, чья одежда и украшения также двигаются, заряженные энергией всеобщего хоровода. Танец, характерный для данной эпохи, превращается в символическое воплощение вихря страсти влюбленных. В этот момент происходит узнавание Патроклом Ахилла: «Подле Деидамии, склонив голову, стояла танцевавшая с ней прислужница. Она поклонилась вместе с остальными, а затем подняла голову» . Герой узнает сердцем друга в женской одежде. М. Миллер описывает данные изменения в сознании героя с помощью внутреннего монолога: «Я бы узнал его по прикосновению, по запаху, я узнал бы его вслепую – по тому, как он дышит, по тому, как его ноги ступают по земле. Я узнал бы его даже в смерти, на самом краю света» . Как отмечает А. А. Торопова, подобное повествование позволяет «осовременить древний миф, сформировать установку на узнавание героя, а также создать контраст между архетипическим и личностным» . Автор с помощью перечислений ("by touch alone", "by smell"; "by the way his breaths came"), синтаксического параллелизма ("I could recognize…", "I would know him blind…", ". I would know him in death…"), гиперболы ("I would know him in death, at the end of the world"), пророчески звучащей, превращает повествование в ритмизованную прозу.
Второй эпизод с танцем зеркально отражает танцы прислужниц Деидамии перед Патроклом. Декорации событий остаются те же. Спустя некоторое время Одиссей и Диомед приплывают на остров в поисках Ахиллеса. Ссылаясь на славу о плясках, мужчины просят показать им танцовщиц, которые «исполняли одно причудливое движение за другим» . Однако хитроумный персонаж не может узнать сына Пелея и прибегает к уловке: просит помощника инсценировать звуки нападения. Сын Лаэрта замечает, что только одна из танцовщиц не выказывает страха, а пытается вооружиться. Этот эпизод с помощью контраста демонстрирует узнавание с использованием хитрости: противопоставляется искренний Патрокл, зрящий сердцем, и Одиссей, манипулирующий слабостями других для достижения собственных целей. В то же время это повторное испытание. Если в первом эпизоде проверке подвергались чувства обоих, то в данном контексте герою приходится принять судьбоносное решение: воин вынужден решить, примет ли он участие в походе на Трою, а его друг – сделать выбор, следовать ли за Ахиллом. Происходит окончательное взросление героев, как отмечает А. В. Попова, перед читателем предстает «роман о возрастании Человека» .
Упоминание о танце связано с образом главного героя, оно встречается в романе в качестве характеристики его движений. Наблюдая за тренировками Ахилла, Патрокл отмечает невероятную грациозность юноши: «С самого первого взмаха его копье двигалось быстрее моего взгляда. Оно вертелось, вспыхивало впереди, разворачивалось и затем мелькало уже сзади. Древко словно лилось из его рук, серый наконечник подрагивал, как змеиный язык. И сам Ахилл не останавливался ни на миг, барабаня по земле ногами, будто танцор» . Данный пассаж содержит характерную для автора манеру письма: лексические повторы ("flashing forward, ˂…˃ then flashed behind"), простые предложения, лишенные цветистых фраз ("His spear, as he began the first pass, moved faster than my eye could follow"), одушевление предметов ("His spear ˂…˃ moved faster", "It whirled, flashing forward, reversed, then flashed behind" и др.), раскрытие внутреннего мира героя через окружающие детали (например, через описание оружия). Кроме того, в романе «Песнь Ахилла» присутствует синкопированный, сбивающийся ритм, выраженный в объёмных абзацах с повествованиями, описаниями, прерываемые немногословными, занимающими пару-тройку слов предложениями ("Who trained you? I asked. I did not know what else to say. – My father, a little. – A little. I felt almost frightened. – No one else? – No" ). Подобная манера изложения с помощью чередования подробных деталей (привлекающих внимание читателя и замедляющих процесс погружения в книгу) и динамичных диалогов добавляет форме романа определенный ритм.
3. Заключение
Таким образом, взаимодействие двух видов искусства, литературы и танца, отражается как в содержании, так и в стилистике романа. Танец в романе «Песнь Ахилла» М. Миллер становится важной сюжетной деталью, добавляющей происходящему колорит Античности. Музыка и хореография задают ритм повествования, отражаются в авторской манере построения фраз, лексических повторах, напоминающих лейтмотивы мелодии или жестов. Два зеркальных эпизода с танцами становятся демонстрацией условного механизма инициации для Ахилла и Патрокла, которые лучше узнают друг друга и смиряются с предстоящими роковыми испытаниями судьбы. Данный диалог искусств расширяет эстетическое воздействие на читателя, увеличивает палитру творческих приемов писателя.