ЛЕКСИЧЕСКИЕ И ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ ОБОЗНАЧЕНИЯ ЛИЦЕМЕРНЫХ ЛЮДЕЙ В РУССКИХ ГОВОРАХ ПРИАМУРЬЯ
ЛЕКСИЧЕСКИЕ И ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ ОБОЗНАЧЕНИЯ ЛИЦЕМЕРНЫХ ЛЮДЕЙ В РУССКИХ ГОВОРАХ ПРИАМУРЬЯ
Аннотация
В статье рассматриваются эмотивные и оценочные диалектные слова и фразеологизмы, обозначающие лицемерных людей в лексиконе жителей Приамурья XIX-XX вв. В статье предпринята попытка на материале Словаря русских говоров Приамурья и Фразеологического словаря русских говоров Приамурья выявить диалектные пейоративы, которые бы наглядно отражали языковую картину мира старожилов, ценностные ориентации дальневосточников. Исследование пейоративной лексики и фразеологии ставит целью реконструировать психологический и речевой портреты диалектной личности. Выявленные и описанные лексемы и фразеологизмы тематической группы «лицемерные люди» наглядно отражают, какие человеческие качества, поступки и жизненные ситуации переселенцы находили недостойными и какое поведение вызывало у них отрицательные эмоции: презрение, неодобрение, гнев, стыд.
1. Введение
Русские говоры Приамурья сложились в результате многочисленного взаимовлияния разнообразных российских диалектов. Формирование этой группы говоров пришлось на середину XIX в. Русские говоры Приамурья принято считать говорами территорий позднего заселения. Объективная реальность состоит в том, что русские говоры Приамурья формировались на основании большого социального и национального разнообразия, этим объясняется их необычайная языковая пестрота и схожесть с другими русскими говорами.
«Словарь русских говоров Приамурья», насчитывающий более 11000 слов, – это большой многолетний труд, начавшийся в 1960 гг., коллективов преподавателей кафедр русского языка Благовещенского и Хабаровского педагогических институтов (на тот момент). В результате работы выявлен, описан и сохранен уникальный пласт русской диалектной лексики и фразеологии.
Диалектная речь является в целом более экспрессивной, оценочно-субъективной и эмоциональной, чем литературный язык, так как существует в устном виде, что является одним из определяющих стимулов для ее изучения. По справедливому утверждению Т. С. Коготковой, «экспрессивная лексика легко переходит из говора в говор, причем основной причиной такого перехода является постоянный поиск в каждом говоре все новых и новых экспрессивных единиц» .
Цель данной работы – рассмотреть лексические обозначения диалектной пейоративной лексики в русских говорах Приамурья, а именно номинативные, дескриптивные и метафорические названия лицемерных людей, применяя лингвокультурологический подход.
Новизна данного исследования определяется тем, что на материале русских говоров Приамурья подобного анализа до настоящего времени не осуществлялось.
Актуальность обеспечивается необычайной живучестью говоров, вопреки распространенному мнению о «нивелировке диалектов» и большим интересом научного сообщества к проблемам диалектологической семантики.
Наше исследование диалектной лексики и фразеологии жителей Приамурья XIX-XX вв. осуществляется в диахронном аспекте, поскольку в статье реконструируется эмоционально-чувственная картина мира первых переселенцев на Дальний Восток и воссоздается собирательный психологический портрет дальневосточника.
К методам, использованным в работе, относим аналитический, описательный, а также методы семантического и контекстуального анализа диалектных лексем и фразеологизмов с опорой на лингвокультурологический подход. Выбор научных методов продиктован важностью систематизации и инвентаризации лексических тематических групп в русских говорах Приамурья, поскольку лексика русских говоров – это не просто совокупность диалектных лексем и фразеологических единиц, здесь каждый элемент лексической системы дает исчерпывающее представление о собирательной языковой личности и всесторонне характеризует языковую картину мира диалектоносителей.
2. Основные результаты
Названия лицемерных людей в русских говорах Приамурья содержат негативную коннотацию, включающую в себя отрицательную оценочность, эмоцию презрения, выражающую особый выплеск чувств, носящих неодобрительную и уничижительную окраску, поскольку открытость и отсутствие фальши в отношениях – это главный поведенческий приоритет старожилов, при котором лжеца необходимо вовремя обсечь, то есть пресечь действие, оштрафовать. Обманывал, обманывал - тут-то и обсекли его , а лучше всего «слушать мертвым ухом». Ср.: слышать мертвым ухом. Не дать солгать. Он не даст соврать: он мёртвым ухом слышит , при этом, общаясь, необходимо тщательно подбирать слова: Как бы мне придумать, чтобы не соврать . Ценное человеческое качество, по мнению жителей Приамурья, – это способность не врать ни грамма . Такова гипотетическая, реконструируемая из лексем и фразеологических единиц прагматическая семантика как первичная зарисовка портрета жителя Приамурья XIX-XX вв.
Слова с отрицательной оценочностью и эмоционально-экспрессивной окраской называются «пейоративами». В современном языкознании пейоративная лексика изучается в основном на материале германских и романских языков , , или на материале общественно-политического и социального дискурса , . Оценка на основе разговорной речи была всесторонне изучена М.А. Ягубовой . Вопрос о трудности дифференцированного описания коннотативной диалектной лексики ставился давно авторами Словаря русских говоров Приамурья , но до настоящего времени проблема лексикографической идентификации и маркированности пейоративов и других эмоционально-оценочных слов, например, аффектонимов, не является решенной.
Пейоративная (презрительная, уничижительная) диалектная лексика является одним из ярчайших средств создания выразительности. Зачастую это эмоционально-экспрессивная и бранная лексика с соответствующей стилистической пометой.
Анализ диалектных слов, выбранных из Словаря русских говоров Приамурья и Фразеологического словаря русских говоров Приамурья, полевых записей диалектологических экспедиций показал, что полиэмоциональность (гамму эмоций презрения, гнева и стыда) у старожилов вызывало чье-либо угодливое поведение, лживое, льстивое восхваление кого-либо с целью добиться расположения:
близирник, бризирник. Неодобр. Лицемер. Староверы все близирники, двоерушники. Близирник какой, близирничает перед людями, а без людей шишек наставит. Староверы все бризирники, двоерушники ; наставить шишек – побить, наставить синяков и ссадин. Бить, колотить, наносить удары кому-л. Кто это тебе так наставил шишек, даже синяки вон на лице ;
близирничать, несов. Неодобр. Лицемерить. Вроде врёт, ластит человеку, сочувствует человеку, а сам близирничает. Или обманывает, или хитрит. Ты не близирничай! Ишъ, как близирничат дед-то на людях, а как уйдут, дак и шишек наставит. – Ср. Ластить во 2-м знач. ;
для близира. Для отвода глаз. Дак сколько близирников было, все у их для близиру было. Верить нельзя было. Кто близирничат, вот и делает все для близира .
В «Этимологическом словаре русского языка» М. Фасмера близир дается как галлицизм: близи́р – «забава», заимств. из франц. plaisir «удовольствие», возм., при воздействии слова бли́зкий .
Слово «ластить» не только созвучно и родственно словам «ласка», «ласкать», но и ассоциативно связывается со словом «льстить», «улещивать»:
ластит. 2. Неодобр. То же, что близирничать. Ластит человеку, вроде сочувствует, а сам хитрит, близирничат. В глаза ластит, а за глаза - кастит (гадит) . В глаза ластит, а за глаза закастит. Кастить – испражняться. В переносном смысле – поносить словами. Ср.: кастерить, касторить .
Льстивый, лицемерный человек в русских говорах Приамурья имеет презрительные прозвища «подлизник», «подхалюза», «подсевала»:
подлизник. Льстец ;
подхалюза. Неодобр. Лукавец, льстец. Подхалюза эдакий, сначала вспылит, потом мириться идёт ;
подсевала, общ. Неодобр. Льстивый человек. А эта подсевала всем угодить хочет, ходит, подсеват начальству. Ох и подсевала этот Иван! .
В словах «подлизник» и «подхалюза» выделяется звуковое созвучие «лиз» – «люз», ассоциативно связывающее данные слова со словом «лизать» и с просторечным выражением «лизать зад», то есть выслуживаться перед кем-либо, а в слове «подсевала» обыгрывается семантика глагола сеять:
подсевать. Грубо льстить с целью добиться чьего-л. расположения, достигнуть желаемого. Я не умею подсевать-то, дак чё они мне дадут .
По мнению жителей Приамурья, льстивые, лицемерные люди принимают некий вид для введения в заблуждение (например, притворяются нездоровыми, больными, чтобы не работать, или кроткими, с целью обмана, нанесения неожиданного удара). Негативная оценка и презрительное отношение к таким людям может проявляться через зоонимические сравнения «как змеёныш», «как овечка»:
приставляться. Принимать на себя какой-л. вид с целью ввести в заблуждение. Чё, думаете, не болела, думаете, приставляюсь? Хватит приставляться – работать надо. Приставился бедным, а у него денег тыщи ;
прихериться. Груб. Принять на себя какой-л. вид с целью обмана. Он прихерился, такой, как змеёныш, притворятся всё ;
прихилиться. Принять на себя какой-л. вид с целью ввести в заблуждение; притвориться. Он прихилится, дак такой, как овечка .
Употребляя пейоративы, жители Приамурья выражают свое отрицательное отношение к лжецам. При образовании таких слов большую роль играет метафоризация (хлопать языком, губами – лгать, хлопать глазами – смотреть прямо в глаза и при этом обманывать, возможно, производить пустой шум, хлопок):
хлопун. Человек, не выполняющий своих обещаний; пустослов. Ох, хлопуны, хлопуны;
хлопуша. Лгун или лгунья. Хлопушка ты, хлопуша, врёшь, болташь, чё же ты врёшь, обманывашь. Хлопуша – которая наврала, нахлопала. Ну и хлопуша ты, Людка, ты меня не обманешь .
Народная этимология, связанная с хлопаньем языком или губами, в данном случае, вероятно, ложна. Здесь происхождение можно связать со словом «холоп» (человек низкого происхождения), хотя возможна также связь с прозвищем Хлопуша. Так называли крестьянина А.Т. Соколова, участника пугачевского восстания, который был известен как вор, грабитель, конокрад. Прозвище получил, поскольку был враль, пустомеля, сплетник, а в уральских говорах слово хлопуша употребляется именно в таких значениях . Хлопуша фигурирует как персонаж произведений А.С. Пушкина «Истории Пугачева», «Капитанская дочка» и как герой драматической поэмы С.А. Есенина «Пугачев». Образ Хлопуши был воплощен В. Высоцким на театральной сцене.
Ложь в русских говорах Приамурья носит названия «врань» и «обманство» (вместо присущих литературному русскому языку слов «вранье» и «обман»):
врань. Неодобр. Ложь, обман. Напрасна эта врань! ;
обманство. Обман. Обманство было от попов этих. Дожжа нет, кода дожжи, узнают попы, и дождь пойдёт: обманство было . Судя по примеру, «обманство» – это ещё и «хитрость», или «введение в заблуждение с корыстными целями», то есть «мошенничество».
Отличающимися от слов русского литературного языка можно считать диалектные лексемы замануть. Обмануть. И доброго от них не услышишь, только выгнали, заманули меня и обманить. Обмануть. Ой, обманил как человека. В нормированном русском языке есть «зеркальные» лексемы с тем же значением «заманить» и «обмануть». В языковом сознании собирательной диалектной личности будто бы применен звуковой и словообразовательный хиазм (крестообразное изменение последовательности элементов в двух рядах слов).
«Обманщик» в языковой картине мира дальневосточников – это человек «ловистый». Ловкий, хитрый, увертливый. Ловистый, говорят, вруша, обманывает . Такого человека метафорически связывают с рыбой, скользкой, увертливой. Контрадикторным антонимом к лексеме ловистый является слово простодырый. Неодобр. Доверчивый, позволяющий себя обмануть. А она простодыра, пенсию у ей займут, а сама сидит без денег. Чё ж ты веришь всем, простодырая? .
Интересно, что лжецы в языковой картине мира диалектоносителей четко ранжируются на 1) «шутников», которые обманывают не зло, а ради шутки и на 2) «искусителей», вводящих человека в искушение ради своих корыстных целей.
Например: огудать. Устар. Шутя, обмануть. Она меня огудала, говорели, обманула. Надо огудать его, не обмануть, а огудать. Шибко-то не обманывали, а так, на смеху когда: ой, я его огудала ;
сомустить, то есть ввести в заблуждение; обмануть. Сомустила, гыт, человека, обманула, его, сомустить - обмануть. Вот ведь сомустил, гыт, куда, гыт, его увёл? .
Лексема «сомустить» еще имеет и другие значения: уговорить кого-то, убедить; соблазнить: А батя-то пошёл сомустил их в кино. Не хотели ведь идти, а он пришёл и сомустил. Опеть моего старика сомустил на охоту. Она говорит: «Ты меня не сомущай: я тоже петь хочу». Катька сомустила меня с ней поехать. Сестра Лидка написала, она сомустилась и поехала .
Когда человек сам обманулся, поддался на уговоры, соблазнился, он «сомустился»: Сестра написала, она сомустилась и поехала к ей .
Эмоцию презрения можно охарактеризовать как подавленный гнев, чувство своего превосходства (собственной безгрешности) и отвращение к человеческим порокам. Это базовая отрицательная эмоция, близкая таким эмоциональным состояниям, как злость, агрессивность, враждебность.
3. Заключение
Таким образом, ложь (врань, обманство) в русских говорах Приамурья, несомненно, в семантике пейоративов выявляет лингвистическую эмотивность, поскольку прагматически и семантически отражает языковую репрезентацию эмоции презрения. Жители Приамурья XIX-XX вв. относили обман к контролируемым поступкам, а лицемерие – к проявлению негативных свойств характера, за которые индивид может и должен отвечать. Искреннее проявление эмоций, без фальши (не врать ни грамма) считалось в социуме дальневосточников скорее достоинством, чем недостатком.
Для обманщиков в русских говорах Приамурья найдено множество именований: близирник, подлизник, подхалюзник, хлопун, хлопуша и т.д. Лицемерных людей надо слышать мертвым ухом (не слышать), поскольку те могут прихериться, прихилиться, огудать, сомустить и т.д. ради выгоды. Ловистые («скользкие») люди метафорически противопоставляются простым и нерасторопным, то есть простодырым. Негативное отношение к лжецам выражается в говорах номинативно (подсевала), дескриптивно (в глаза – ластит, а за глаза – кастит) и метафорически (прихерился, как змееныш, прихилился, как овечка).