Конструкции с семантикой прямого запрета в британских паремиях

Паремии относятся к одним из самых сложных явлений, чей статус, характеристики и набор дифференциальных черт не определены до настоящего времени. Несмотря на то, что исследование паремий имеет давнюю историю, многие вопросы остаются открытыми и в наши дни. Изученными на сегодняшний день представляются структура паремий, их стилистический потенциал, а также функционирование в качестве средств экспрессивности в различных типах дискурса. К числу актуальных вопросов, требующих рассмотрения современной паремиологией, относятся: статусная дифференциация паремий, их семантическая и функциональная многоаспектность, эквивалентность содержания и смысла паремий в различных языках.

К описанию паремии как самостоятельного явления, требующего детального освещения, в различные годы обращались известные отечественные и зарубежные исследователи (Г.Л. Пермяков, О.Б. Абакумова, Е. И. Селиверстова, Г.Д. Сидоркова, Н.Н. Семененко, A. Taylor, W. Mieder). Современная наука, концентрирующая внимание на вопросах содержательного, коммуникативно-прагматического, лингвосоциологического потенциала паремий, их дискурсивного функционирования, а также лингвокультурологических особенностей, обусловливает выбор методов лингвистического анализа паремий (структурно-семантический, коммуникативно-функциональный, дискурсивный, сопоставительный, лингвокогнитивный, стилистический, лингвокультурологический и т.д.).

Поскольку целью исследования выступает анализ британских паремий с семантикой прямого запрета, методологическую основу исследования составляют труды ведущих ученых в области паремиологии (Г.Д. Пермяков [8], О.Б. Абакумова [1]), семантики и функционирования языковых единиц В.С. Храковский [10], Е.С. Штернина [11], В.М. Труб [9] и др.). Заявленная цель определяет необходимость обращения к структуре паремий, а также предполагает анализ семантики и коммуникативного функционирования британских паремий с семантикой прямого запрета. Материалом исследования выступают британские паремии с семантикой прямого запрета, выбранные из лексикографических источников [7], [12].

Определяя паремии как конвенционально зафиксированные знаки ситуации, характеризующиеся назидательностью, аксиологичностью, внеконтекстуальной обобщенностью и полифункциональностью, отметим, что данные единицы часто характеризуются комплексной семантикой побуждения, нравоучения и порицания, обнаруживая генерализованную интенцию, нацеленную на запрет совершения адресатом/(ами) нежелательных действий. Не оспаривая склонность британской лингвокультуры и языка к сдержанности и «стертой» категоричности, отметим, что британские паремии обладают широкими возможностями модификации отрицательных императивных конструкций, актуализирующих семантику прямого запрета, что ведет к формальному разнообразию средств актуализации семантики прямого запрета, а также позволяет выявить даже незначительные отличия в степени выраженности и интенсивности реализуемого значения: «при функционировании пословиц… актуализируется семантика предостережения, запрета, порицания, неодобрения действий лиц, либо осуществления событий или явлений» [3, C. 137]. Данный факт объясняется тем, что паремии, выступающие средством моделирования поведения нации, наделены дидактичностью и, как следствие, нацелены на назидание, убеждение, предостережение, запрет.

Семантика прямого запрета в британских паремиях характеризуется предостережением от нежелательных поступков, что выражается в активной эксплуатации категорий императивности и негопозитивности: «их совместная работа позволяет противопоставить полюса положительного и отрицательного, требуемого и запрещенного, оценивая или побуждая, программируя последующие действия адресата и его поведение» [3, C. 138]. Регулярная в британских паремиях «устойчивая корреляция «побуждение-отрицание» [3, C. 138] позволяет реализовывать побуждение, сопряженное с отрицанием и детерминирует частотность конструкций с семантикой запрета. Центральное положение среди синтаксических структур, актуализирующих семантику прямого запрета в британских паремиях, занимают императивные конструкции с отрицанием, призывающие к прямому запрету на осуществление каких-либо действий в будущем: Don’t put all your eggs into one basket [7, С. 93]; Don’t judge a book by its cover [7, С. 92]. Данные конструкции относятся к прохибитивным и выражают волеизъявление адресанта относительно неисполнения действия адресатом. Семантика запрета данных паремий не требует усилий при декодировании, так как в тексте паремии и речевом акте актуализацию получает закономерное соотношение, существующее между интенцией и способом ее вербализации. Императивная семантика таких паремий в сочетании с отрицанием подразумевает категоричный запрет и прямое воздействие на эмоционально-волевую сферу собеседника. В отрицательных повелительных предложениях мы сталкиваемся с трансформацией волеизъявления в запрещение.

При анализе британских паремий с семантикой прямого запрета было обнаружено несколько разновидностей отрицательно-императивных конструкций. К таковым относятся крайне редкие отрицательные императивные конструкции с вербализованным подлежащим «you»: You don’t catch old birds with chaff [7, С. 332]. По мнению грамматистов, данные структуры представляют собой модификацию регулярных в языке отрицательных императивных предложений, однако характеризуются ослаблением императивности, возможным из-за нарушения прототипических норм [5, C. 316]. Включение подлежащего в императивную конструкцию может свидетельствовать о смягчении запрета и эффекте близости отношений, однако немаловажную роль при окончательной дифференциации оттенков категоричности играет интонация.

Следующий структурный тип паремий, актуализирующих семантику запрета, составляют прохибитивные конструкции, в которых значение запрета выражается при помощи отрицательной частицы «not» без использования вспомогательного глагола: Put not fire to flax [12, С. 267]; Trust not a new friend or an old enemy [12, С. 268]. В современном английском языке подобное образование отрицательного предложения не закреплено и считается неверным. Вместе с тем в среднеанглийский период формирование отрицания без включения в структуру предложения десемантизированного вспомогательного глагола «do» было возможным, однако построение конструкции требовало предшествования частицы «not» основному глаголу. В британских же паремиях с семантикой запрета встречаются примеры, когда отрицательная частица «not» следует за глаголом. По своей семантике и функционированию данные конструкции совпадают с отрицательными императивными предложениями.

Среди британских паремий также встречаются императивные конструкции с наречием «never», негативная семантика которого в совокупности с общей семантикой императива выражают категоричный запрет на выполнение действий адресатом когда-либо в будущем: Never speak ill of the dead [12, С. 258]; Never try to prove what nobody doubts [7, C. 220]. В императивных по форме британских пословицах отсутствие отрицания при императиве нередко компенсируется негативной семантикой местоимения (nobody, none, nothing), что выступает средством актуализации семантики прямого запрета в паремиях: Advise none to marry or to go to war [12, С. 170]; подобной семантикой обладают конструкции с императивом и разделительным союзом «neither… nor», в состав которого входит местоимение «neither», рассматриваемое как универсальное со значением количественности [5, С. 149], в том числе использующееся для обозначения полного отсутствия чего-либо: Give neither counsel nor salt till you are asked for [12, С. 5].

В британских паремиях семантика запрета может также актуализироваться императивными структурами без вербализованного отрицания. Особенностью данных конструкций выступает реализация семантики прямого побуждения к действию с обратным смыслом: Lend your money and lose your friend [7, C.188]. Декодирование смысла паремий данного структурного типа требует определенных когнитивных усилий, при которых обязательным выступает реструктуризация предложения – облигаторное изменение структуры с позитивной на негативную. Существование подобных императивных конструкций с семантикой запрета свидетельствует об имплицитном характере языкового отрицания при актуализации логического отрицания: «логическая операция отрицания представляет собой противопоставление с позиции объективного понимания истинного и ложного» [6, C. 71]. Часто такие паремии содержат смысловой компонент, указывающий на негативные последствия, нецелесообразность, бессмысленность действий адресата. Реализуемый адресантом запрет на осуществление действий имеет регулятивно-превентивный характер, направленный на регуляцию поведения адресата в будущем.

Семантика категоричного запрета в британских паремиях содержится в конструкциях, построенных по схеме «Let+not…». Несмотря на то, что статус и компонентный состав конструкции c «let» окончательно не определен (Е.А. Левенстон, Е.М. Гордон полагают, что речь идет об аналитической форме императива, Ч. Фриз говорит о неделимом словосочетании «let + Infinitive»), данная конструкция содержит прямой призыв к несовершению действий адресатом, что сближает ее с императивными формами: Let not the sun go down on your wrath [12, С. 159]. Паремии, построенные по данной синтаксической модели, никогда не выступают приглашением к совместному действию, а подобно императиву, содержат призыв ко 2-му лицу не совершать каких-либо действий. Запретительная семантика конструкции «Let + not» легко декодируется, так как иллокутивная функция и форма предложения совпадают. В текстах британских паремий также встречается модификация данной конструкции с элиминированным императивом: Let not your tongue at rover [12, С. 256]. Особенностью данных конструкций выступает тот факт, что невербализованность императива, хотя и требует когнитивных усилий для декодирования иллокутивных намерений адресанта, не приводит к потере семантики императивности. Возможность реализации запретительной семантики предложением указанной структуры снижает категоричность запрета и допускает синонимическую вариативность при подборе адресатом нужного компонента и конкретизации смысла паремии.

Рассмотренные конструкции с семантикой запрета отражают возможности языковой системы и правила коммуникативного поведения этноса. Учитывая тот факт, что в паремиях реализация запрета связана со стремлением привести в соответствие факты и явления действительности и отношение к ним, анализ конструкций с семантикой прямого запрета выступает способом идентификации ценностной картины мира этноса, так как дает представление о конвенционально закрепленных запретах на осуществление каких-либо действий, выявляет характерные для британской лингвокультуры основания для предостережения адресата от нежелательных действий или ситуаций.

При актуализации семантики запрета ключевую роль играют понятийная категория отрицания, а также языковая категория негопозитивности. В совокупности данные категории способствуют формированию на уровне сознания и актуализации на уровне языка представлений об истинности/ ложности, целесообразности/ бессмысленности, существовании / отсутствии фактов и их объективных связей с действительностью. Понятийная категория отрицания относится к универсальным, имеет прочную связь с философией и логикой высказывания, ее сущность сводится к констатации несуществования ситуации или же к непричастности явления или предмета к ситуации [11]. Как и всякая универсальная категория, понятийная категория отрицания в основе своей имеет «мыслительные формы логического происхождения. Они образуют систему, являющуюся общей основой языка, но непосредственно в строй языка не входящую… В каждом отдельном языке категории идеальной логики преобразуются в конкретные грамматические категории» [4, C. 12-13]. Языковую актуализацию понятийная категория отрицания получает посредством средств функционально-семантической категории негопозитивности: «выражение при помощи лексических, фразеологических, синтаксических и других средств языка того, что связь, устанавливаемая между элементами высказывания реально не существует» [2, C. 302-303]. В.М. Труб, рассматривая особенности семантики и функционирования отрицания, справедливо утверждает, что главной функцией отрицания выступает «негативная оценка истинности, которая является производным высказыванием, полученным в результате применения оператора отрицания к коммуникативно более ранней пропозиции» [9, C. 44].

Следуя логике предыдущих высказываний, можно утверждать, что запрет представляет собой частный случай отрицания и особый тип побуждения: выделяемые В.С. Храковским прохибитивные или отрицательно-императивные предложения, представляющие собой семантико-синтаксические дериваты утвердительных императивных предложений, выступают основным средством актуализации семантики запрета [10]. В паремиях реализация семантики запрета не ограничивается использованием отрицательно-императивных предложений, относящихся к прямым средствам вербализации семантики запрета, но и включает ряд других конструкций, способных менее категорично актуализировать анализируемую семантику.

Таким образом, рассмотрев британские паремии с семантикой прямого запрета, можно заключить, что генетическая нацеленность данных единиц на назидание и предостережение, способствовала появлению и закреплению различных модификаций отрицательных императивных конструкций, способных актуализировать даже незначительные оттенки запретительного значения и его интенсивность. Набор структурных моделей для реализации прямого запретительного значения в британских паремиях фиксирует как исторические изменения в языке, так и когнитивные и лингвокультурные представления о запрещенном в лингвокультурном сообществе. Устойчивое в британских паремиях совмещение семантики императивности и отрицания выступает конвенциональной фиксацией нежелательных и запрещенных действий, то есть свидетельствует о нравственных ориентирах и доминантах лингвокультуры, выступая отражением ценностной и культурной картин мира этноса.