От библейского претекста к современному нарративу: интертекстуальность и символика в романе Инго Шульце «Адам и Эвелин»
От библейского претекста к современному нарративу: интертекстуальность и символика в романе Инго Шульце «Адам и Эвелин»
Аннотация
Статья посвящена анализу романа Инго Шульце «Адам и Эвелин» через призму интертекстуальности, библейских мотивов и их трансформации в современном контексте. В центре внимания находятся прецедентные имена, которые играют ключевую роль в создании смысловой многогранности текста. Особое внимание в статье уделяется анализу особенностей художественной переработки библейского претекста: И. Шульце переносит действие в современные реалии, сохраняя узнаваемые черты библейских персонажей, но намеренно трансформируя их, позволяет переосмыслить традиционные мотивы в контексте современных социальных и культурных условий. Важным аспектом исследования является рассмотрение концепции «Рай-Ад»: это противопоставление становится символическим отражением исторических и социальных процессов, связанных с объединением Германии, а также подчеркивает субъективность восприятия этих понятий героями. Таким образом, роман Шульце рассматривается не только как художественное произведение, но и как текст, отражающий сложные исторические и культурные трансформации эпохи.
1. Введение
Исследователи, изучающие так называемую литературу «объединения» (речь идет о произведениях, написанных на тему объединения восточной и западной Германии после 1989 года) в своих трудах фокусируются на множестве аспектов, связанных с культурной, социальной и исторической трансформацией немецкого общества. В фокусе внимания отечественных и западных исследователей находятся вопросы травматического опыта и ностальгии по ГДР («Ostalgie») , общественные модели сознания восточных и западных немцев , проблемы «восточной» и «западной» идентичности, отраженные в творчестве писателей эпохи объединения, а также особенности структурирования и декодирования немецкоязычного нарратива в ситуации современного гетерогенного пространства . Дискуссии вокруг темы литературы объединения не только не угасают с течением научных изысканий, но лишь становятся острее.
Одним из наиболее ярких представителей поколения писателей, связанных с периодом объединения Германии, является Инго Шульце – ключевая фигура в современной немецкой литературе, чье творчество занимает важное место в контексте осмысления исторических и социальных изменений, последовавших за воссоединением страны. Тематика его произведений, включающая проблемы постсоциалистического общества, вопросы идентичности и процессы трансформации, представляет значительный интерес для научного анализа. Творчество Шульце активно исследуется в литературоведении как важный феномен современной немецкой литературы, особенно в связи с интерпретацией исторических и социальных сдвигов, произошедших после 1989 года.
2. Методы и принципы исследования
Научный интерес к творчеству Шульце сосредоточен на нескольких аспектах. Во-первых, внимание исследователей привлекают стилистические и нарративные особенности его произведений, такие как использование уникального «эпистолярного формата» и фрагментарной структуры, что особенно заметно в работе «Простые истории . Ученые отмечают, что И.Шульце мастерски применяет иронию, минимализм и диалоги для передачи повседневной реальности , что придает его текстам особую достоверность и глубину. Во-вторых, значительное количество зарубежных и отечественных исследований посвящено тематическому и историческому контексту его произведений . Шульце часто анализируют в рамках дискурса о «постсоциалистической идентичности» и феномене ностальгии по ГДР (Ostalgie). Его тексты рассматриваются как важный материал для изучения культурной памяти, а также психологических и социальных травм, связанных с переходом от социалистической системы к капиталистической. Таким образом, творчество Инго Шульце представляет собой ценный объект для междисциплинарных исследований, объединяющих литературоведческий, исторический и социокультурный подходы, а также сравнительных исследований, целью которых является выявление общих черт «восточногерманского нарратива».
Материалом настоящего исследования послужил роман-трагикомедия Инго Шульце «Адам и Эвелин», опубликованный в 2008 году. В центре повествования находится история Лутца Френзеля, получившего прозвище «Адам» благодаря своему заметному «адамову» яблоку, и его спутницы Эвелин. Действие романа разворачивается летом 1989 года, в период, предшествующий открытию границы между Западной и Восточной Германией. Сюжетная линия строится вокруг кризиса в отношениях главных героев, вызванного любовной интригой Адама, что приводит к их временному расставанию. Вместо совместного путешествия, первоначально запланированного парой, герои отправляются на озеро Балатон в Венгрию по отдельности: Эвелин – в компании подруги, а Адам – следуя за ней с намерением восстановить отношения. Кульминацией романа становится момент, когда герои, уже восстановившие связь друг с другом, оказываются перед судьбоносным выбором: воспользоваться открывшейся возможностью и отправиться на Запад или вернуться на Восток. Таким образом, роман Шульце представляет собой многогранное повествование, в котором личные драмы героев переплетаются с масштабными социально-политическими изменениями, что делает его значимым объектом для анализа в рамках изучения как литературных, так и историко-культурных аспектов эпохи.
3. Основные результаты
Важной особенностью романа является активное использование прецедентных агионимов, что формирует многоуровневую структуру текста и усиливает его интертекстуальную насыщенность, поскольку «прецедентные имена обладают свойством суггестивности, способности вызывать ассоциации и эмоциональные переживания, на которой базируется их мифологическая функция» . Как отмечает Ю.А. Блинова, в художественных текстах прецедентные агионимы редко используются денотативно для обозначения конкретных объектов, что подчеркивает их значимость как средства художественной выразительности и свидетельствует о высокой литературной ценности произведения .
Название романа «Адам и Эвелин» содержит явную аллюзию на библейский претекст, а именно на историю Адама и Евы, изложенную в Первой книге Моисея «Бытие». Однако автор вносит значимое изменение в имя героини, заменяя традиционное «Ева» на «Эвелин». С одной стороны, имя «Эвелин» этимологически восходит к «Еве», что указывает на связь с библейским нарративом, но при этом актуализирует современный контекст. С другой стороны, как отмечает М. Тромбикова, такая замена символизирует эмансипацию героини, подчеркивая её отличие от пассивного библейского прототипа . Это противопоставление библейской Еве, традиционно воспринимаемой как подчиненная мужчине, позволяет переосмыслить тему эмансипации , перенося акцент с мужского доминирования на женскую самостоятельность.
В романе Инго Шульце Адам наделен способностью давать имена, что отсылает к библейскому прототипу, который, согласно тексту Книги Бытия (II: 19-23), нарекает имена животным, созданным Богом, а также своей жене Еве. Однако в романе Шульце эта функция приобретает иной характер: Адам присваивает новые имена женщинам, для которых он создает платья, например, Лили или Дездемона . В отличие от библейского Адама, действующего в рамках божественного предписания, персонаж Шульце проявляет самостоятельность и активность, что подчеркивает его эмансипированность. При этом переименование женщин в романе лишено сакрального значения, характерного для библейского контекста. Если в Библии именование животных и Евы было необходимым актом, то в романе это действие становится произвольным, поскольку женщины уже обладают собственными именами. Таким образом, Адам у Шульце предстает как фигура, наделенная свободой выбора, что контрастирует с пассивностью его библейского прототипа.
В ходе развития сюжета Адам утрачивает свою устойчивую позицию в рамках прежнего жизненного уклада Восточной Германии, оказываясь в состоянии дезориентации перед лицом новых социальных реалий Западной Германии. Этот переход символизирует не только глубокую личную трансформацию героя, но и отражает более широкий исторический контекст, связанный с объединением Германии и сопутствующими социокультурными изменениями. Важно отметить, что в библейской истории Адам и Ева изначально пребывали в состоянии наготы, а после грехопадения были облачены в фиговые листья (Бытие III: 7), став впоследствии символическими покровителями гильдии портных. Инго Шульце использует эту аллюзию, создавая современный образ главного героя: если библейский Адам был «облачен Богом», то Адам в романе «Адам и Эвелин» предстает как активный, самосозидающий субъект, чья профессиональная деятельность – портновское ремесло – становится метафорой его самостоятельности.
В романе Инго Шульце присутствуют не только интертекстуальные отсылки к библейскому претексту, как в случае с констелляцией персонажей Адама и Эвелин, но и аллюзии на другие христианские мифологические нарративы, что демонстрирует использование автором разнообразных интерпретационных стратегий. Одним из таких примеров является персонаж Лили, чье имя отсылает к мифу о Лилит – первой жене Адама, известной в мифологии как фигура, сочетающая в себе черты женщины и змеи, которая передает Еве запретный плод. В изобразительном искусстве Лилит и Ева традиционно противопоставляются как воплощения эмансипированности и покорности соответственно. Однако в романе Шульце происходит инверсия этих архетипов: Лили не воспринимается как символ женской независимости, а Эвелин отказывается подчиняться Адаму, демонстрируя самостоятельность.
Лили, в отличие от мифической Лилит, не способна избежать мужского доминирования, что подчеркивается её пассивностью в отношениях с Адамом. Например, она позволяет ему принимать решения за себя, о чем свидетельствует её реплика: «[...] И постарайся достать узкий пояс, что-нибудь элегантное» . В то же время Эвелин, узнав о любовной связи Адама с его клиентками, демонстрирует решительность и независимость, немедленно дистанцируясь от него и принимая решение о разрыве отношений . Таким образом, Шульце переосмысливает традиционные мифологические образы, создавая сложную систему персонажей, в которой роли и характеристики героев подвергаются значительной трансформации, что отражает современный взгляд на гендерные отношения и эмансипацию.
Особый научный интерес представляет тематическое объединение в романе Инго Шульце трех ключевых аспектов: исторического события падения Берлинской стены, библейского нарратива о сотворении мира и грехопадении, а также личностных взаимоотношений главных героев. Уже в начальных фрагментах текста обнаруживаются перитекстовые отсылки к библейскому претексту, что подчеркивает интертекстуальную насыщенность произведения.
Поиск подлинного рая переносится в контекст временного мира, где каждый из персонажей стремится обрести свое идеальное место. Для Эвелин рай Адама, связанный с Восточной Германией, оказывается неприемлемым из-за ограниченных возможностей для самореализации, особенно в сфере искусства, доступ к которому был затруднен по политическим причинам. В то время как Адам, обладающий домом и успешной профессиональной деятельностью в качестве частного портного, чувствует себя на Востоке комфортно. Это противоречие подчеркивает различия в доступности образования для женщин в ГДР и ФРГ. В Западной Германии, где к 1977 году законодательство было либерализировано в пользу гендерного равенства (например, отменено требование получения разрешения от мужа для работы, а домашние обязанности стали разделяться между супругами), Эвелин видит возможность для профессионального роста и светлого будущего. Однако для Адама Запад становится местом утраты всего, что он построил на Востоке, что делает его пребывание там дискомфортным.
Таким образом, роман не предлагает однозначного ответа на вопрос о том, что представляет собой рай для героев. Концепция рая в произведении формируется через противостояние двух взглядов: традиционного, связанного с библейским представлением о старом укладе жизни (Адам), и современного, ориентированного на новые ценности и возможности (Эвелин). Это противоречие подчеркивает субъективность восприятия рая: место, являющееся идеальным для одного человека, может быть чуждым и неприемлемым для другого. Такая многогранность образа рая отражает не только личные драмы героев, но и более широкий контекст социальных и исторических трансформаций, связанных с объединением Германии.
4. Заключение
Выполненный анализ позволяет сделать следующие выводы:
1. В романе Инго Шульце «Адам и Эвелин» имена собственные играют значительную роль, выступая важным средством создания смысловой многогранности текста. Мифонимы, используемые автором, формируют у читателя определенные ожидания в отношении образов главных героев, что подчеркивает их интертекстуальную связь с библейскими архетипами. При этом агионимы в произведении не выполняют денотативную функцию, а служат предметно-образными и ценностными компонентами, раскрывающими культурный концепт веры. Это позволяет автору актуализировать библейские мотивы в современном контексте, сохраняя их символическую глубину.
2. В романе И. Шульце библейский претекст подвергается преобразующе-актуализирующей переработке, что соответствует ожиданиям читателя, знакомого с исходным нарративом. Действие романа переносится в реалии лета 1989 года, однако герои сохраняют черты, характерные для библейских прототипов, что создает эффект узнаваемости. При этом автор намеренно изменяет некоторые аспекты, особенно в образе Эвелин, что подчеркивает её эмансипированность и самостоятельность, контрастирующую с пассивностью библейской Евы. Такая трансформация позволяет Шульце переосмыслить традиционные мотивы, адаптируя их к современным социальным и культурным условиям.
3. Автор проводит четкая параллель между Востоком и Западом как символами рая и ада, что отражает субъективность восприятия этих понятий героями. Для Эвелин рай ассоциируется с Западной Германией, где она обретает возможность профессиональной самореализации в сфере искусства, в то время как для Адама идеальным местом остается Восточная Германия, где он сохраняет дом и бизнес. Однако «рай» одного персонажа становится «адом» для другого: для Эвелин Восток неприемлем из-за ограниченных возможностей для образования и карьерного роста, тогда как для Адама Запад становится пространством утраты и дезориентации. Таким образом, роман подчеркивает, что представления о рае и аде глубоко индивидуальны и обусловлены личным опытом и ценностями героев, что делает их выбор символическим отражением более широких исторических и социальных процессов, связанных с объединением Германии.