Нравственная навигация в море послевоенной Германии: когнитивные метафоры в мемуарах немецкого подводника Второй мировой войны
Нравственная навигация в море послевоенной Германии: когнитивные метафоры в мемуарах немецкого подводника Второй мировой войны
Аннотация
Данная статья посвящена анализу метафор в контексте военных мемуаров. Исследование проводится на основании двух гипотез: обладая мощным когнитивным потенциалом, метафоры способны проработать травму негативных воспоминаний; зачастую сферой-источником для метафор служит профессиональная деятельность – для того чтобы отрефлексировать болезненные переживания, человек обращается к знакомой, обусловленной его опытом и знаниями области. Цель исследования: определить основные функции и свойства метафор при описании травматического прошлого в военных мемуарах. Для поставленной цели было необходимо решить следующие задачи: проанализировать теоретические работы, посвященные когнитивным метафорам, найти в выбранных для анализа мемуарах метафоры, связанные с профессиональной деятельностью автора и отражающие его рефлексию, проследить, как с помощью метафор автор приходит к созданию для себя новых смыслов и жизненных установок. Материалом для исследования послужили мемуары немецкого подводника Второй мировой войны Эриха Топпа «Факелы над Атлантикой». На основе проанализированного практического материала был сделан вывод о том, что, смотря на послевоенную Германию через призму своей профессии и сравнивая жизнь с бурным морем, Топп при помощи метафор выражает свои болезненные переживания, которые через творческое напряжение приводят его к эмоциональной разрядке, позволяющей вновь обрести смысл жизни, найти «свой фарватер». Актуальность исследования заключается в его междисциплинарном характере – анализ проводится на стыке лингвистики и психологии, что отвечает современным тенденциям по объединению этих дисциплин для лучшего понимания человеческого сознания.
1. Введение
Словам всегда приписывали великую силу – силу, способную казнить или миловать, уничтожать или исцелять. И всегда задумывались о проблеме выражения невыразимого. «Мысль изреченная есть ложь» пишет Ф.И. Тютчев в стихотворении «Silentium!», призывая молчать и хранить чувства в глубине души, ведь «как сердцу высказать себя?». И все-таки язык порой выражает невыразимое – самое потаенное, болезненное, травмирующее. И в этом процессе исцеления важную роль играют метафоры, способные в отрефлексированном образе выразить тревоги, травмы, боль. Прием метафорического разговора используется в психотерапии, позволяя и врачу, и пациенту перейти от языка обыденного к языку сильных эмоций и переживаний. Так, метафора становится ключом к бессознательному и средством проработать негативные воспоминания, обрести исцеление и новые смыслы. Подобный подход к метафоре используется в когнитивной лингвистике и психологии – на современном этапе развития эти дисциплины стремятся работать сообща, чтобы лучше понять человеческое сознание.
2. Теоретические основания исследования
В рамках когнитивной лингвистики принято рассматривать метафору в качестве одной из основных ментальных операций
, , с помощью которой человек может познать, понять и структурировать мир, а также выразить свое эмоциональное отношение к нему и выработать для себя новые смыслы и определенные установки по ориентации в действительности , . Представляя собой микрокосм рационального и иррационального , метафора за счет своего сильного когнитивного заряда способна создавать эмоциональное напряжение , которое может заставить задуматься, вызвать рефлексию или же проработать определенную травму, приводя от напряжения к эмоциональной разрядке, схожей по характеру с исцелением . Так, метафора становится элементом кризисного мышления , и именно поэтому она оказывается на стыке интересов двух дисциплин – лингвистики и психологии.Многие исследователи считают, что метафору целесообразно изучать в рамках психотерапии в качестве одного из основных средств общения между пациентом и психотерапевтом
, , , ведь она способна помочь, когда «слов уже не хватает», и появляется давно известная философская проблема невыразимости сильных чувств . И тогда на помощь приходят запечатленные в метафорах образы, выражающие боль, страх, тревоги. Иногда чувства – настолько сильные, что пациент невольно ощущает, что для их описания не подойдет обыденный язык, а значит, травмирующий опыт стоит творчески проработать с помощью воображения, создавая метафоры . А иногда говорить прямо – просто больно, и тогда метафоры выполняют роль своеобразного «лингвистического анальгетика», несколько смягчающего болезненный смысл. Раскрывая предложенный пациентом метафорический микрокосм, полностью погружаясь в него и доходя таким образом до самых глубин человеческого бессознательного, психотерапевт может лучше понять проблему и помочь своему пациенту проработать травму. Поэтому зачастую говорят о магической силе языка .Понять – значит найти хорошую метафору . Точная и сильная метафора может помочь в проработке негативных воспоминаний, тревог, страхов и боли. Но как строится такая метафора, дающая ключ к ментальности человека? В метафоре обычно выделяют два компонента: сферу-источник и сферу-мишень. Сфера-источник, призванная объяснить сферу-мишень, обусловлена опытом и знаниями человека . То есть метафорический перенос основывается на понятиях и явлениях какой-то знакомой человеку области. Зачастую сфера-источник связана с профессиональной деятельностью. Через ее призму, через ее прицел человек смотрит на сферу-мишень – нечто непонятное, требующее объяснения и структуризации.
3. Результаты исследования
Эрих Топп, профессиональный офицер, моряк, предстает в своих мемуарах словно смотрящим через перископ подводной лодки – через призму своей профессии, на покрытое густым туманом море – на послевоенную Германию. Топп, занимающий третье место в списке самых успешных немецких подводников по итогам Второй мировой войны , еще в юности решил связать свою судьбу с морем, пройдя путь от вахтенного офицера надводного флота до командира подводной лодки. Как и большинство его товарищей, Эрих Топп верил в моральный долг солдата быть верным присяге до конца , верил в беспрекословное повиновение, боевое братство и преданность государству, какую идеологию оно бы ни исповедовало . Его отличали агрессивность и воля к победе . И в «волчьих стаях» Карла Деница он смело вел свою подлодку в Битву за Атлантику, которая, по мнению Черчилля, была доминирующим фактором на всем протяжении Второй мировой войны . И пока гремели выстрелы, он был верен присяге, как честный солдат, но стоило замолкнуть орудиям, как пришло горькое и болезненное осознание катастрофы. Германия была повержена, а идеалы, с которыми немецкие офицеры шли в бой, оказались ложными. Настал не «нулевой час», а часы болезненной рефлексии наедине с двумя вопросами: «как все это было возможно?» и «как жить дальше?». Именно ответам на эти вопросы посвящены мемуары Эриха Топпа «Факелы над Атлантикой». И в этом поиске ответов ему помогают метафоры, сферой-источником для которых служит его профессия моряка, а сферой-мишенью – жизнь в разгромленной Германии. Метафоры позволяют проанализировать, понять и структурировать бурные потоки послевоенных лет и проработать травму прошлого.
Само название мемуаров «Fackeln über dem Atlantik» (факелы над Атлантикой) метафорично. Согласно словарю DWDS, слово Fackel часто употребляется в образном, поэтическом значении, выступая носителем чего-либо. Например, die Fackel der Wahrheit (факел истины); die Fackel der Vernunft (факел разума); die Fackel der Wissenschaft (факел науки). На рубке подводной лодки Эриха Топпа были нарисованы два танцующих красных чертенка, держащие в руках факелы разрушения и жизни: tanzende rote Teufel mit den Fackeln der Vernichtung und des Lebens . С этим гербом Топп отправлялся в ожесточенные бои, и факел разрушения горел все ярче. Но после того, как смолкли последние выстрелы, ярче должен был воссиять факел жизни. Однако он терялся в тумане горького отчаяния, во мрачных тенях такого недавнего и все еще живого и страшного прошлого, которое принуждало к болезненной рефлексии . В мемуарах Эрих Топп рассказывает свой личный путь «Одиссея», после окончания войны блуждающего в тумане рефлексии, но все-таки нашедшего факел жизни, который из тусклой искры надежды уверенно воссиял несмотря ни на что: die Fackel des Lebens leuchtet aber, damals ein Hoffnungsschimmer, heute eine strahlende Gewißheit .
Но сначала была катастрофа разгромного поражения. Открылись зверства режима, которому Эрих Топп, воспитанный в духе прусских традиций беспрекословного подчинения , был верен до самого конца. Остались лишь руины и один единственный горький вопрос: «как это было возможно?». Топп называет произошедшее безумием, драмой. Слово Drama в переносном значении отражает какую-либо сложную, запутанную или даже отчаянную ситуацию: Das eben war das Drama des Lebens (это и была драма жизни). И в драму войны поколение Эриха Топпа было втянуто на роль статистов.
Meine Generation war in den Wahnsinn und das Drama des Krieges hineingetaumelt. Wir waren nur Statisten in diesem Drama .
Верно служащие своему государству и убежденные в необходимости соблюдать присягу, немецкие офицеры вынуждены были играть в этой военной драме Третьего рейха свои строго ограниченные приказами роли. О том, что происходило за кулисами страшной драмы, немецкие военные либо не знали, либо не хотели знать. Метафора «драмы» в мемуарах Эриха Топпа призвана подчеркнуть то горькое отчаяние, которое испытывали многие немцы, осознавшие, что были всего лишь статистами – безмолвными, покорными, следующими за одержимым фанатиком Гитлером, повинуясь странному импульсу, повинуясь сладким речам пропаганды, словно песням сирен, что сбивают с пути, увлекая в ад погибели. И немцы не смогли противостоять злому очарованию сирен тоталитарного режима, последовав за ним в пропасть разгромного поражения.
Warum folgten wir den Sirenenklängen des totalitären Regimes? (Почему мы последовали на зов сирен тоталитарного режима?) .
Согласно словарю DWDS, сирена – это мифическое существо женского пола, которое своим красивым пением заманивает моряков в ловушку. Слово Sirene часто употребляется метафорически для обозначения, как правило, человека, который своими обольстительными речами затуманивает разум. С помощью метафоры «песен сирен» Эрих Топп выражает всю чудовищность режима Третьего рейха, который столько лет скрывал свои преступления за красивыми и благозвучными речами пропаганды. Так, сирены прячут свою истинную звериную сущность за чарующей внешностью и сладкими песнями, увлекая моряков в пропасть. И на дне этой пропасти таились для Германии горькая рефлексия и травма прошлого, требующая проработки. Этой рефлексии и этой травме прошлого Эрих Топп посвящает несколько глав в своих мемуарах. Метафора «пропасти» призвана подчеркнуть всю глубину падения страны, отчаянность и катастрофичность ситуации. Но катастрофа не сломила волю Топпа – он хотел разобраться в ней, проанализировать произошедшее, чтобы понять, как жить дальше.
Nach dem Sturz in den Abgrund versuchte ich, dieses schreckliche Geschehen zu analysieren. (После падения в пропасть я попытался проанализировать все те ужасы, что произошли с нами) .
С окончанием войны погасли не только «факелы разрушения», не только сигнальные огни боевых кораблей, не только пожары над Атлантикой, но и огни нравственных маяков, которые несмотря ни на что дарили свет все эти годы. Былые идеалы были осуждены, и вместо них пока еще не были найдены новые. Старая идеология была предана анафеме, и вместо нее пока еще не появилась новая. Это было время безвременья, время мрачных теней прошлого, время густого тумана, скрывающего огни надежды и жизни. Туманным морем представляется Эриху Топпу послевоенная, разгромленная, потерянная Германия. И, смотря на ее воды, как когда-то с мостика своей подводной лодки на воды Атлантики, он начинает искать свой путь Одиссея, жаждущего вернуться на родину, найдя ответы на вопросы и смысл жизни.
Метафорически представляя жизненный путь, словно навигацию в бурном море, полном опасностей и теней прошлого, Эрих Топп пишет о том, что готов начать все сначала и отправиться на поиски новых берегов. Слово Ufer употребляется в переносном значении в контексте пути к чему-либо, в контексте начала чего-либо нового, например: Zu neuen Ufern lockt ein neuer Tag (к новым берегам манит день новый). Для путешествия к новым берегам Топп метафорически дает себе хороший морской совет: сначала нужно сориентироваться.
Ich war aus der unmittelbaren Gefahrenzone heraus, war mit meiner Familie vereint und konnte zu neuen Ufern aufbrechen. Zu neuen Ufern hieß zunächst einmal: Erkenne die Lage. (Я был вне непосредственно опасной зоны, был вновь со своей семьей и мог отправиться к новым берегам. А это значило, что для начала нужно было разведать обстановку) .
Однако сориентироваться в неспокойном море послевоенной Германии и найти необходимые ориентиры было не так просто. Духовного опыта порой не хватало, чтобы справиться с неопределенностью времени, которую Топп метафорично называет «неспокойным фарватером». Слово Fahrwasser помимо своего прямого значения из морского языка имеет и переносное – например, линия в политике или определенный курс, стиль жизни: Immer mehr geriet der Norden in das Fahrwasser der englischen Politik (Север все больше и больше попадал в фарватер английской политики); in seinem Fahrwasser sein (быть в своем фарватере, быть в своей стихии). В мемуарах Топпа слово Fahrwasser призвано охарактеризовать неспокойный, неопределенный курс послевоенной Германии.
Das geistige Rüstzeug, mit dem wir aus Elternhaus und Schule entlassen waren, reichte nicht, um uns die Orientierungsmarken in dem unruhigen Fahrwasser der Zeit zu geben. (Духовного арсенала, полученного нами в родительском доме и в школе, не хватало, чтобы дать нам ориентиры в неспокойном фарватере времени) .
И тогда на помощь все-таки приходило прошлое – не кровавое и жуткое, а наполненное знаниями и опытом многовековой западной культуры. Эту культуру Топп метафорически представляет в виде потоков. Слово Strom с его переносным значением ряда последовательных событий (политических, исторических, культурных) позволяет автору отразить ту силу, которой он мог бы доверить свой путь в бурном море идеологической и нравственной неопределенности.
Ich wollte mich tragen lassen von den großen Strömen unserer Kultur. (Я хотел, чтобы меня подхватили великие течения нашей культуры) .
Прорабатывая травму прошлого, Эрих Топп обращается к… прошлому, ища в истории Германии ориентиры и маяки, которые нужно постараться зажечь во мрачном настоящем. Главная проблема состоит, по его мнению, в недостаточном знании истории и неспособности разглядеть в окутанном туманом море спасительные течения культуры.
Mangel an Kenntnissen der Geschichte und Unfähigkeit, die großen tragenden geistigen Ströme von Jahrhunderten zu sehen und darin die Daten der jüngeren Geschichte einzuordnen. (Незнание истории и неспособность увидеть великие интеллектуальные течения веков и классифицировать данные новейшей истории в их рамках) .
Es bekannten sich nur wenige zu der Formulierung, daß Tradition ein Fortführen von geistigen Strömen bedeutet. (Лишь немногие приняли утверждение, что традиция означает продолжение духовных течений) .
Штормовое море и бурные течения порой приносят не ответы на вопросы, а разрушительное беспокойство, поэтому иногда Эриху Топпу хотелось выдохнуть, на время оказавшись на тихом острове, найдя надежный якорь в виде дружеской поддержки. И слово Insel, и слово Anker позволяют метафорично отразить нечто, что приносит обособленность от внешнего мира, уверенность и надежность: Auf einer Insel des Glücks in einem Meer von Not und Elend leben (Жить на острове счастья в море бед и нищеты); Diese Überzeugung war ihm ein einziger Anker im Leben (Это убеждение было для него единственным якорем в жизни). Эрих Топп находит этот остров, этот якорь надежности в других людях, в дружбе, в искреннем доверии.
Ich halte dieses freundschaftliche Vertrauen zueinander heute für eine ruhige Insel in der schnellen Strömung unserer Tage. (Я считаю это дружеское доверие друг к другу спокойным островом в быстром течении нашего времени) .
Ich habe Haus, Gastgeber, die freundliche Atmosphäre und diese Worte nicht vergessen, sie waren wie ein Anker, der in bewegter See geworfen wurde. (Я не забыл дом, хозяев, дружескую атмосферу и эти слова – они были словно якорь, брошенный в бурном море) .
Найдя в бурном море послевоенной Германии острова спокойствия, надежные якори дружеской поддержки и свет нравственных маяков, Эрих Топп подводит итог «плавания», утверждая, что всегда надо придерживаться своего собственного курса даже в самом сложном и штормовом фарватере, в котором, словно в море, горят ориентирами навигации огни исторического и культурного опыта. И в минуты горькой рефлексии стоит направить штурвал корабля именно к ним. Слово Kurs, основа этой развернутой метафоры, часто употребляется образно для обозначения определенного направления, обусловленного какими-либо принципами и генеральными линиями: der ökonomische neue Kurs der Regierung (новый экономический курс правительства); die Regierung behält ihren bisherigen Kurs bei (правительство придерживается прежнего курса); diese Partei steuert einen mittleren Kurs (эта партия придерживается среднего (центристского) курса). Эрих Топп приходит в своих мемуарах к выводу, что Германии надо придерживаться европейского курса, и маяки западной культуры всегда укажут ей верный путь. Образное употребление глагола ausbojen (определять фарватер по буям) из профессионального языка моряков придает еще больше основательности мыслям автора – при разворачивании метафоры создается впечатление четкого плана для плавания через бурные воды жизни.
Man muß seinen eigenen Kurs steuern, sein eigener Lotse bleiben in dem Fahrwasser, das ausgebojt ist mit 3.000 Jahren geschichtlichen Erfahrungen, das mit Leuchtfeuern besetzt ist, die den Glanz abendländischer Kultur ausstrahlen. (Нужно проложить свой собственный курс, оставаясь лоцманом в фарватере, словно буями отмеченном трехсотлетним историческим опытом, что освещен маяками, излучающими сияние западной культуры) .
Эрих Топп, оглядываясь на свой жизненный путь, представляет его плаванием, а себя мореходом, который несмотря на все штормы военных и послевоенных лет все-таки никогда не сдавался, храня в сердце надежду, что он найдет в этих бурных водах землю.
Ich bin in meinem Leben immer wieder in die Lage des Seefahrers gekommen, der alles bewohnte Land hinter sich ließ in der Hoffnung, jenseits der Meere wieder Land zu finden. (В своей жизни я неоднократно оказывался в роли мореплавателя, который оставлял позади все обитаемые земли в надежде вновь обрести землю по ту сторону моря) .
Глядя в будущее, Топп представляет его в руках людей, которые смогут уверенно вести корабль Германии через все опасные зоны, неизменно и четко следуя намеченному навигацией курсу.
Wir brauchen Menschen, die voller Verantwortung die Gefahrenzonen sehen, die das Fahrwasser ausbojen, das das Schiff der kommenden Generation fahren muß. (Нам нужны преисполненные ответственности люди, которые видят опасные зоны и прокладывают курс для корабля следующего поколения) .
Так, Эрих Топп заканчивает мемуары, подводя итог своей жизни, своей «Одиссеи», и с надеждой глядя в будущее Германии, которая уже не представляется ему мрачным морем, полным теней прошлого, а водами, хоть и по-прежнему бурными, но способными вынести корабль его родины к новым, счастливым берегам. И Эрих Топп метафорически желает этому кораблю уверенного плавания и надежного капитана.
4. Заключение
Проведенный анализ позволяет сделать следующие выводы:
1. метафоры выполняют в мемуарах Эриха Топпа функцию объяснения и структуризации неспокойного мира послевоенной Германии, в которой не было ни определенности, ни идеологической четкости. С помощью метафор Эрих Топп пытается привести этот хаос послевоенных лет в порядок, чтобы понять, куда двигаться дальше;
2. метафоры выполняют экспрессивную функцию – за счет своего мощного когнитивного и творческого потенциала они способны выразить сильные эмоции и переживания;
3. еще одна функция метафор – терапевтическая. Метафоры прорабатывают негативные, болезненные воспоминания, находя особый образный язык, выражающий самые потаенные тревоги, мысли и чувства, и позволяя прийти от эмоционального напряжения к разрядке, к исцелению;
4. главное свойство проанализированных метафор – наличие четкой сферы-источника. Эрих Топп описывает мысли и переживания, глядя на жизнь сквозь призму своей профессии. Опытный моряк-подводник, он меряет жизнь привычными ему категориями, стремится объяснить ее знакомым языком, чтобы через область, ставшую для него смыслом и призванием, понять нечто незнакомое — бурные течения в море послевоенной Германии, и, поняв, выработать четкий план и нравственную навигацию для этого морского путешествия, для этой «Одиссеи», что в конце концов приведет его к новым жизненным установкам и спокойствию.
Так может ли язык выразить невыразимое или нам все-таки стоит прислушаться к Ф.И. Тютчеву и молча хранить в глубине души все чувства и переживания? Язык порой и правда не может выразить всего, однако, метафоры могут стать мощным средством, служащим для эмоциональной разрядки и исцеления. Поэтому изучение метафор на стыке лингвистики и психологии представляется перспективным и продуктивным, так как в результате сотрудничества этих дисциплин могут быть выработаны рекомендации психологам и психотерапевтам о том, как лучше использовать метафоры в разговорах с пациентами, как удачнее и тоньше раскрывать предложенные ими метафоры и как с помощью этих образов помогать прорабатывать негативные воспоминания и травмы.