К ВОПРОСУ ОБ ЭКСТРАЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ХАРАКТЕРИСТИКАХ НИЖНЕНЕМЕЦКИХ ДИАЛЕКТОВ
К ВОПРОСУ ОБ ЭКСТРАЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ХАРАКТЕРИСТИКАХ НИЖНЕНЕМЕЦКИХ ДИАЛЕКТОВ
Аннотация
Нижненемецкий идиом представляет собой совокупность родственных диалектов, распространённых на севере Германии. Неоднозначность их статуса – одна из особенно актуальных проблем современной немецкой диалектологии, ставящая под вопрос будущее идиома. Относительно полный экстралингвистический анализ нижненемецких диалектов, проводимый в статье как в диахроническом, так и в синхроническом разрезе, позволяет определить наиболее возможные перспективы их дальнейшего развития. Выводы, сделанные в работе, могут послужить ориентиром для будущих потенциальных исследований и проектов, направленных как на углублённое изучение нижненемецких диалектов в различных аспектах, так и на поддержание их жизнеспособности в условиях современности и ближайшего будущего.
1. Введение
Традиционно диалекты немецкого языка классифицируются на верхне-, средне- и нижненемецкие. Вопреки широкой территориальной распространённости и относительной структурной изученности последних, проблема определения статуса нижненемецких диалектов по сей день остаётся гордиевым узлом для лингвистов: имеем ли мы дело с группой диалектов стандартизированного немецкого языка или же с диалектами, объединяющимися в самодостаточный нижненемецкий язык? Актуальность настоящего исследования объясняется необходимостью преодоления стагнации в работе над разрешением этой проблемы, детерминирующей, в свою очередь, целый ряд вопросов, основывающихся прежде всего на перспективах и средствах жизнеобеспечения языковых разновидностей северной Германии. Вместе с тем недостаточная огласка проблемы в рамках новейшего научного дискурса ФРГ предопределяет потребность в привлечении зарубежных специалистов. Для отечественной германистики область нижненемецких диалектов всё ещё представляет собой terra incognita: доныне им были посвящены лишь единичные узконаправленные труды (см., напр., , , ), что обусловливает новизну данной работы.
Целью представленной статьи определяется обозначение потенциальных векторов и стимулов развития нижненемецких диалектов. Достижение поставленной цели предполагается путём предоставления относительно полной внеязыковой характеристики диалектов немецкого Севера в диахроническом и синхроническом разрезах, в том числе посредством детального обзора результатов опроса, совместно проведённого Институтом немецкого и Институтом нижненемецкого языка в 2016 году. Применяемыми методами исследования являются: наблюдение, анализ и синтез, идеализация, исторический метод, логический метод. В основе методологического аппарата настоящей статьи лежит широко признанная «Аусбау-парадигма» Х. Клосса, подразумевающая выделение двух типов критериев, в соответствии с которыми разграничиваются языки и диалекты, – лингвистического и социологического. Вслед за Клоссом, мы пользуемся такой терминологией, как «идиом» – нейтральное определение для любой естественно-языковой знаковой системы, «язык-крыша» – идиом, выступающий в качестве литературной нормы для других идиомов (здесь и далее перевод наш. – О.М.).
2. Обсуждение
Переломным моментом, обозначившим разделение нижне- и верхненемецкого кластеров, становится Второе передвижение согласных – особый фономорфологический процесс, протекающий в VI–VIII вв. и существенно видоизменяющий западногерманскую систему согласных (ср.: верх.-нем. Apfel, Wasser, Buch; ниж.-нем. Appel, Water, Book) . Разделившиеся вследствие процесса древневерхне- и древненижненемецкий идиомы обнаруживают различия не только в фонетической, но и в грамматической системе, а также в лексическом составе, чем предопределяется их дальнейшее развитие, достаточно обособленное друг от друга . Часть племени саксов, являющегося носителем последнего, мигрирует позднее на остров Великобритания и становится предком современных англичан, а их язык – древнейшей формой современного английского языка, во многих аспектах схожего с нижненемецким идиомом и на сегодняшней стадии своего развития. Расцвет средненижненемецкого языка в XIV–XV вв. объясняется образованием и укреплением в этот период Ганзейского союза – объединения северонемецких купцов, а позднее – самих городов, имевшего целью представление общих экономических интересов, в первую очередь за границей. Под непосредственным влиянием Ганзы находились обширные акватории Северного и Балтийского морей, на просторах которых складывается лингва франка североевропейской торговли – «сглаженный» нижненемецкий язык, формально называемый «ганзейским». С момента изобретения книгопечатания он de facto представляет собой литературный нижненемецкий язык, всегда остающийся, однако, исключительно письменным, в то время как в речи всё так же задействуются многочисленные диалекты. В XVI в. стремительно ослабевает не только сам союз, но и ганзейский идиом. Его положение усугубляется разворачивающейся Реформацией, также несущей с собой унифицированный язык переведённой М. Лютером Библии. В течение столетия на него переходят канцелярии основных северонемецких городов, что становится помехой для нормального функционирования нижненемецкого идиома в сферах официального общения . В XVII в. новонижненемецкий язык начинает своё существование уже в условиях диглоссии, играя роль «низкого» языка. На нижненемецком больше не читали проповедей в церквях, не преподавали в школах, а с началом государственных гонений против нижненемецких и других диалектов в Прусском королевстве в XIX в., протекающих на фоне набирающих обороты процессов урбанизации и индустриализации, язык Севера вытесняется уже и из бытового дискурса. Отсюда мы можем подытожить:
1) даже пунктирное рассмотрение истории нижненемецких диалектов достаточно наглядно иллюстрирует введённое Клоссом понятие «мнимой диалектизации» , ошибочного определения самостоятельного по своей структуре языка в качестве диалекта вследствие его вытеснения родственным и более влиятельным идиомом из сфер образования, общественной и религиозной жизни, порой также под влиянием языковой политики государства;
2) если не статус полноценного языка, то хотя бы стремление к нему очевидны для нижненемецкого идиома периода Ганзы: об этом говорит как удовлетворение лингвистическим критериям, т.е. специфика идиома с точки зрения языковой структуры, так и удовлетворение критериям социологическим благодаря становлению литературной нормы;
3) удовлетворение последним происходит, однако, не в полной мере: помимо самого наличия литературного стандарта, необходимым представляется и его практическое функционирование не только на письме, но и в бытовом дискурсе, который даже во времена Ганзы оставался во владении разнообразных нижненемецких диалектов. Вследствие этого, письменный язык, не игравший существенной роли в повседневной жизни населения или, по крайней мере, не успевший занять в ней своё место, не смог противостоять натиску со стороны верхненемецкой нормы;
4) именно литературный язык, выступивший бы в качестве языка-крыши, точнее, его скорое исчезновение и отсутствие по сей день – основная причина сомнений относительно статуса нижненемецкого идиома сегодня.
Совместно с Институтом нижненемецкого языка (нем. сокр. INS), в 2016 г. Институтом немецкого языка (нем. сокр. IDS) был проведён телефонный опрос 1632 жителей из 8-ми «нижненемецких» земель ФРГ, базирующийся на методе самооценки и нацеленный на репрезентацию современного положения нижненемецкого идиома. Согласно полученным результатам , чаще всего участники опроса контактируют с идиомом, взаимодействуя с медиа (45,2%), однако лишь для 6,4% опрошенных в качестве нижненемецкого медиа-источника выступает сеть интернет. Реже всего контакт происходит в образовательных (10,6%) и административных (7,9%) учреждениях. В сознании респондентов нижненемецкий идиом в первую очередь ассоциируется с семьёй, родиной, культурой (47,2%), и достаточно часто наделяется позитивными наивными характеристиками. Это позволяет нам говорить о том, что по сей день идиом остаётся значимой концептуальной составляющей в картине мира жителей северной Германии и в их в некоторой степени обособленном самосознании. Особенно примечателен тот факт, что в качестве диалекта идиом чаще определяется теми респондентами, кто им (почти) не владеет. Те же лица склонны оценивать идиом более негативно, считать, что он не нуждается в большей поддержке, и в целом чувствовать меньшую привязанность к северонемецкому региону. Нельзя не заметить, что «стабильный» процент носителей идиома (15,7%) составляют прежде всего представители старших поколений, в то время как языковые навыки молодого населения значительно менее развиты и в пассивной, и тем более в активной форме. В тех федеральных землях, где уже принимаются существенные меры по развитию и популяризации идиома (Шлезвиг-Гольштейн, Мекленбург-Передняя Померания), в частности путём его введения в школьные учебные планы, наблюдаются более положительные тенденции.
Как отмечает бывший председатель правления INS Р. Гольц, человеку свойственно искать «язык близости». Нижненемецкий мог бы предложить в этой роли те средства самовыражения, которых не найти более в «нормированном и куда более избитом» литературном немецком языке, и помочь индивиду в самоопределении, нахождении своего места в этом мире . Исходя из результатов опроса, допустимо предположить, что наиболее ценная функция, выполняемая нижненемецким идиомом в настоящий период времени, – функция интегративная, функция сплочения людей на основе общего языкового и, вероятно, культурного фона, также допускающая наличие общего самосознания. Здесь же проявляется значимость и трансляционной функции, т.е. выражения отражённых в идиоме общественного опыта, культурных элементов, особенностей потенциально существующей нижненемецкой картины мира. Характерной чертой современного нижненемецкого языкового сообщества является его склонность к так называемому «метафорическому переключению кодов» (англ. metaphorical code-switching) – использованию того или иного идиома в зависимости от затрагиваемой в разговоре предметной области, темы. Следует признать, что новонижненемецкий идиом не является более единственно применимым языковым кодом ни в одной сфере функционирования . Разделять задачи со стандартизированным немецким языком ему приходится и в бытовом дискурсе, где контраст, создаваемый метафорическим переключением кодов, обычно наиболее заметен: как правило, переход к «менее престижному» коду подразумевает обсуждение более простых, личных или повседневных тем, а также создание более непринуждённой, дружественной обстановки. Иными словами, интегративная функция нижненемецкого идиома может отвечать не только за сплочение единого (культурно-)языкового сообщества, но и, в более узком смысле, за сокращение социально-психологической дистанции между говорящими или даже включение собеседника и/или обсуждаемого явления в «личную сферу говорящего» (см. ).
К.-Х. Гёттерт подчёркивает в своём труде, что наиболее вероятной перспективой представляется не полное исчезновение диалектов, но их переход в новую форму «разговорного языка» . В таком виде диалект продолжал бы выполнять всю ту же функцию сплочения, охватывая уже большее число сфер влияния, но утратив многие и структурные, и глубинные культурно-семантические элементы. Как бы то ни было, нет веских причин считать новую форму диалекта «плохой». Уже сегодня лингвисты имеют дело с такими «разговорными языками», сложившимися из глубоких (не подвергавшихся до некоторого времени значительному влиянию со стороны стандартизированного языка) диалектов вроде кёльнского . Скорее здесь встаёт следующий вопрос: имеем ли мы веские причины отказываться от работы над развитием и поддержанием нижненемецкого и других миноритарных идиомов, которые пока ещё не обречены на трансформацию в «разговорные языки»?
3. Заключение
Как отмечает Д. Штелльмахер, язык, независимо от присваиваемого ему статуса, способен «выжить» лишь тогда, когда само языковое сообщество видит в нём нечто большее, чем инструмент вербальной коммуникации . Следовательно, в современных реалиях первоочерёдным оказывается поиск и развитие более глубоких точек соприкосновения, лежащих на подсознательном уровне человеческого восприятия и соотносящихся с вопросами личного интереса, мотивации и осознанности. Наиболее значимой сферой функционирования, укоренение в которой нижненемецкого идиома представляет особую важность, разумно назвать сферу образования. Способствовать нахождению соответствующих стимулов при изучении идиома могли бы обращение к элементам нижненемецкой истории и культуры, например: Ганзейскому союзу, а также богатому, непрерывно растущему нижненемецкому литературному наследию . Другой важной задачей здесь оказывается разработка качественных лингводидактических материалов, поспособствовавших бы, кроме того, становлению общих норм орфоэпии и грамматики и, в конце концов, зарождению стандартизированного новонижненемецкого языка-крыши с последующим разрешением дилеммы «язык–диалект». При этом сопоставление нижненемецкого идиома с близкородственным ему английским языком могло бы помочь преодолеть необъективную, но потенциальную установку изучающих о «сложности» освоения идиома. С целью изменения подсознательного отношения к языку севера в лучшую сторону требуется и дальнейшее развитие нижненемецкой медиасферы, где особенно актуальным видится вопрос существования идиома в сети интернет. Важным шагом на пути к решению всех перечисленных вопросов может стать акцентуация и дальнейшее изучение интегративной и трансляционной функций идиома посредством рассмотрения ранее не исследованных уровней его структуры и контекстов функционирования с привлечением таких перспективных научных дисциплин, как, например, психолингвистика, лингвосемиотика и лингвокультурология. Таким образом, все выводы, сделанные в настоящей работе, представляют собой основу для будущих потенциальных исследований и проектов, посвящённых изучению, развитию и популяризации новонижненемецкого идиома.