ПОЛИТКОРРЕКТНЫЙ РАССКАЗЧИК КАК ПАРОДИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ
ПОЛИТКОРРЕКТНЫЙ РАССКАЗЧИК КАК ПАРОДИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ
Аннотация
В статье рассматривается феномен пародической личности в ранее не рассмотренном ключе: как создание образа рассказчика в произведении-пародии на политкорректность. Центральным объектом анализа становится фигура политкорректного рассказчика. Исследование проводится на пересечении двух ключевых теоретических концепций: теории «пародической личности» Ю. Тынянова и концепции «языковой личности» Ю.Н. Караулова. В статье анализируется, как рассказчик у Гарнера воплощает во всей полноте структуру языковой личности, специфичной для дискурса политкорректности (ее аксиологические установки, модели эвфемизации, лексикон). В качестве исходного материала рассматриваются малоизученные в отечественной науке работы Дж.Ф. Гарнера «Политкорректные сказки на ночь» и «Однажды, в более просвещенное время». Показаны особенности интертекстуального подхода автора, роль политкорректного рассказчика и связь между языковой и пародической личностью.
1. Введение
Феномен политической корректности, помимо многочисленных споров, перетекающих иногда в «культурные войны», породил также и своего рода литературную реакцию, а именно ряд пародий на присущую сторонникам политической корректности тенденцию к эвфемизации любых номинативных единиц, способных обидеть те или иные группы людей. Особое место среди таких пародий занимает Politically Correct Bedtime Stories: Modern Tales for Our Life & Times Джеймса Финна Гарнера — сборник, где общеизвестные детские сказки переписаны в русле идеологии и стилистики политической корректности. Успех этой книги, по-видимому, побудил автора написать еще два аналогичных сборника пародий: Politically Correct Holiday Stories и Once Upon a More Enlightened Time .
В настоящей статье предпринимается попытка проанализировать фигуру рассказчика в этих пародиях в свете идей Ю. Тынянова о «пародической личности» и концепции языковой личности, которая в отечественной лингвистике разрабатывается в духе исследований Ю.Н. Караулова.
2. Обсуждение
Автор анализируемых пародий, однозначно относя себя к противникам политкорректности (хотя в аннотации к Politically Correct Bedtime Stories он и называет себя …the descendant of dead white European males, а саму книгу — processed tree carcass), использует для создания пародийного эффекта продуктивные модели словообразования(-ism, -er и другие суффиксы)
, и именно поэтому книга представляет для исследователя-филолога особый интерес: пародийный эффект тем более любопытен, что даже спустя 30 лет с момента издания книги некоторые окказионализмы по-прежнему выглядят убедительно для неподготовленного читателя: в частности pseudo-cannibalism .Носитель идеологии политкорректности выступает как своего рода языковая личность — не только индивидуализированная, но и, даже скорее, «модельная» (по В.И. Карасику), т.е. типичная для определенной этносоциальной среды, отражающая специфику определенной эпохи и коррелированная с определенной моделью поведения . В.И. Карасик описывает в своей работе некоторые «модельные личности» 1990-х гг., характерные для России того периода («братки», «новый русский», «телевизионный ведущий»). Представляется, что носитель идеологии политкорректности может рассматриваться именно как «модельная личность» такого же рода, характерная для последних нескольких десятилетий в культуре Северной Америки и Западной Европы. В целом, пародирование социальных явлений в несколько амбивалентном ключе (сам Гарнер не заявляет, что книга носит пародийный характер, хотя из ее содержания и даже аннотации это сразу же становится очевидно) само по себе не ново, но стоит отметить, что основной функцией такой пародии все-таки становится высмеивание не только формы, но и содержания западного культурно-исторического фона . В данном случае речь идет о пародии как значимом жанре: такое произведение вполне способно влиять на мировоззрение культурной общности и даже играть определенную роль в смене элементов человеческого создания: Гарнер выбрал актуальную тему, которая и по сей день остается в евроатлантическом сообществе предметом споров.
Материал пародий на политкорректность (о пародии вообще см., в частности: , ) представляет эту модельную личность в юмористическом или сатирическом преломлении, превращая ее в полноценную «пародическую личность» в смысле Ю. Тынянова , но без индивидуализации, в отличие от рассматриваемого им как пример подобной личности А. Хвостова. Здесь мы имеем дело, так сказать, с пародической модельной личностью: в книгах Гарнера в качестве таковой выступает политкорректный сказочник. Собственно, именно перенесение политкорректной модельной личности в положение сказочника и обеспечивает эффект пародийности, т.е. проецирование черт политкорректности модельной личности на фигуру рассказчика. Благодаря привнесению черт модельной политкорректной личности в фигуру сказочника, эта последняя претерпевает гротескную модификацию, высвечивающую осмеиваемые политкорректные черты и компрометирующую таким образом эксцессы политкорректной эвфемизации и стоящие за ними социокультурные установки.
Любопытно, что модельная политкорректная личность может быть вполне адекватно проанализирована в терминах уровней структуры языковой личности по Ю.Н. Караулову .
Высшим у Ю.Н. Караулова является мотивационный уровень языковой личности, связанный с «коммуникативно-деятельностными потребностями личности» и ее «более масштабными общественными потребностями» . В случае политкорректной модельной личности как таковой наиболее существенной следует признать потребность реформировать общество через реформу языка: использование политкорректных эвфемизмов должно привести к постепенному ослаблению стереотипизации и дискриминации определенных групп людей и к изменению социокультурных установок, к изживанию предрассудков. Речь идет, таким образом, о попытке конструирования социальной реальности через изменения в языке, эту реальность описывающем.
В пародийном преломлении этой модельной личности политкорректный сказочник на мотивационном ее уровне осуществляет реконструкцию фантазийного мира общеизвестных сказок: так, в «Красной шапочке» Гарнера бабушка фактически освобождает сама себя, убивая при этом пытавшегося ее вызволить мужчину-лесоруба (в «прекрасном новом мире» политкорректной сказки женщины не нуждаются в защите мужчин и всего добиваются сами), а в финале сказки волк, бабушка и Красная Шапочка образуют идеальное домохозяйство, свободное от патриархальных установок, своего рода феминистскую экологическую идиллию. Здесь гротескность модифицированной сказочной фабулы выступает как средство сатирического представления социально-реформаторского пафоса движения за политическую корректность.
На тезаурусном (когнитивном) уровне модельная политкорректная личность характеризуется неким ансамблем «обобщенных (теоретических или обыденно-житейских) понятий, крупных концептов, идей» , выражающих ценностные установки движения за политкорректность: это неприятие всех форм стигматизации и дискриминации, утверждение равенства всех людей независимо от их принадлежности к тем или иным группам и т.д. В пародийном преломлении в анализируемых сборниках это отражается в повторяющихся мотивах, таких как признание равноценности не только всех людей, но и всех живых существ, самостоятельности женщин и их равенства с мужчинами во всех отношениях, что очевидно на примере диалога между Волком и Шапочкой: The wolf said, «You know, my dear, it isn’t safe for a little girl to walk through these woods alone. Red Riding Hood said, «I find your sexist remark offensive in the extreme, but I will ignore it because of your traditional status as an outcast from society…» . На тезаурусном уровне очевидно значение интертекстуальности пародийных произведений, в частности — отсылка к «дипломатии канонерок» в интерпретации «Трех поросят»: The pigs shouted back (at the wolf), «Your gunboat tactics hold no fear for pigs defending their homes and culture» . В сатирическом духе высмеивается социальное неравенство и традиционно негативные оценки образа жизни, не ориентированного на экономический успех, что видно из интерпретации эзоповского «Кузнечика и муравья»: «In that same field lived a grasshopper whose life was very free from care, since he had long ago rejected the bourgeois, money-grubbing concept of «making it» . Можно сказать, что эти сказки представляют пародийное преломление аксиологии политической корректности.
Наконец, на вербально-семантическом уровне предстает то, что чаще и более всего ассоциируется с политической корректностью, а именно тенденция к эвфемизации. Для модельной политкорректной языковой личности эвфемизмы служат средством преодоления стереотипов, стигматизации, дискриминации и неравенства. Эвфемизмы оказываются языковой реализацией аксиологических установок такой личности. В пародийном преломлении политкорректные эвфемизмы компрометируются двояким образом: во-первых, уже существующие эвфемизмы переносятся в чуждую им дискурсивную область — в сказочное повествование. Здесь наблюдается хорошо известный стилистический феномен: столкновение несовместимых в том или ином отношении (например, в отношении функционально-стилистической принадлежности) единиц, которое порождает юмористический эффект.
Во-вторых, в сказках-пародиях появляются новые, окказиональные эвфемизмы, утрирующие черты реальной политкорректной эвфемизации, ее характерных моделей. В таких случаях утрирование выявляет нелепость самой модели: интересно слово womyn, появляющееся в интерпретациях сказок сатирически-феминистского толка. Хотя само слово фиксируется англоязычными словарями (в частности, Merriam Webster), на практике оно используется редко. Любопытно также словосочетание equine colleague , отсылающее к более частому и по-прежнему популярному эвфемизму animal companion — оба призваны уровнять в правах человека и животное. Эти и похожие выражения строятся по продуктивной модели: спор о том, насколько суффикс -man приемлем в существительных, обозначающих женщин, и по сей день актуален; использование персонажами сатирических сказок слово womyn высмеивает феминизм второй волны. Аналогично использование слова person в названии сказки Sleeping Persun (отсылка на «Спящую красавицу»); в данном случае можно даже проследить эволюцию слова: beauty à person (с целью избежать упоминания «стандартов красоты») à persun (с тем, чтобы исключить гендерную окрашенность суффикса -son; аналогично womyn).
3. Заключение
Таким образом, политкорректный сказочник в анализируемых сборниках пародий выступает во всей полноте структуры языковой личности, что позволяет считать эту фигуру полноценной пародической личностью, вписанной, что необычно, в саму поэтическую структуру текста, т.к. речь здесь идет о неустранимом элементе этой структуры — о фигуре рассказчика.
По отношению к анализируемым текстам пародий сами пародируемые сказки выступают как прецедентные тексты (еще одно понятие, разработанное Ю.Н. Карауловым в той же книге ). В данном случае смысл авторской «игры» с прецедентным текстом, видимо, состоит в том, чтобы через бросающуюся в глаза нелепость его пародийной трансформации подвергнуть сатирическому осмеянию политкорректную установку на изменение мира посредством реформы языка, на котором о нем говорят. Кроме того, политкорректный сказочник выступает как пародия на носителя идеологии и языка политкорректности в совокупности ее аксиологических установок и моделей эвфемизации.