МИФ О ВЕЧНОСТИ В КИММЕРИЙСКОМ ТЕКСТЕ М. А. ВОЛОШИНА
МИФ О ВЕЧНОСТИ В КИММЕРИЙСКОМ ТЕКСТЕ М. А. ВОЛОШИНА
Аннотация
Статья посвящена проблеме формирования Киммерийского текста. В ходе исследования, которое проводится на материале лирических произведений М. А. Волошина, установлено, что указанная сверхтекстовая структура оформляется как результат осмысления мифа о вечности, лежащего в основе укорененности киммерийского мифа в сознании поэта.
Миф о вечности реализован как в пространственной, так и во временной сферах анализируемых художественных произведений. Формы экспликации указанной ментальной структуры в Киммерийском тексте М. А. Волошина являются предметом исследования. Они обусловлены, в первую очередь, мировоззренческими установками поэта и связаны с осознанием места человека в мироздании и его отношения к окружающему миру.
1. Введение
Вопросы формирования и функционирования сверхтекстов не теряют своей актуальности и дискуссионности. Исследования Н. А. Купиной , С. О. Курьянова , В. В. Курьяновой , А. Г. Лошакова , Н. Е. Меднис , В. Н. Топорова , О. В. Шалыгиной не только описывают типологию сверхтекстовых структур, но и обозначают необходимость осмысления данной проблематики. Так, В. Н. Топоров в качестве основного критерия выделения Петербургского (пространственного, топического) текста выделял наличие «сверхуплотненной реальности», «высшего смысла», которым считал «путь к нравственному спасению» . А О. В. Шалыгина применительно к Крымскому тексту называет такого рода «смысловым сгустком», необходимым для структурирования пространства, «пространственно-временную структуру Киммерии» и говорит о поглощении времени событий пространством . Действительно, как представляется, пространственно-ценностные ориентиры определяют временные координаты, в данном случае стирают их, реализуя миф о вечности, ведь именно здесь, в юго-восточном Крыму, согласно античной мифологии, проходила граница между временным и вечным.
Отражая в своем творчестве результаты осмысления феномена Киммерии, М. А. Волошин указывал на неразрывную связь времен и неизменность законов мироздания, особенно отчетливо ощущаемые в границах указанного топоса. В связи с этим целью данной статьи является анализ форм реализации мифа о вечности в Киммерийском тексте поэта.
2. Основные результаты
М. А. Волошин неслучайно назван «поэтом ритма вечности» : стремление к осмыслению законов мироздания под влиянием идей В. С. Соловьева, Ф. Ницше, Р. Штайнера, А. Р. Минцловой обусловило появление в сознании поэта мифа о вечности, реализующегося как в пространственной, так и во временной сферах.
Антропософское соединение человека и окружающего мира приводит к одухотворенности пространства, антропо- и логоцентризму, меняющим мироздание. Именно Коктебель стал местом обретения смыслов, выстраивания картины мира, в которой хаос уступает место космосу, сумерки сменяются весной, и, как утверждает С. М. Заяц, «любая пейзажная зарисовка из цикла ”Киммерийская весна” становится значимой частью космологического мифа М. Волошина» . Так, уже первые строки одного из стихотворений, завершающих указанный цикл, а значит, содержащих итоги духовных поисков, описывают модель мира, включающую в себя человека, четыре стороны света и четыре стихии: «Выйди на кровлю... Склонись на четыре / Стороны света, простерши ладонь. / Солнце... вода... облака... огонь... / Все, что есть прекрасного в мире...» . Этот мир обладает как неразрывной целостностью («К небу из пены простертые длани»), так и неизменной иллюзорностью: «Гаснут во времени, тонут в пространстве / Мысли, событья, мечты, корабли... / Я ж уношу в свое странствие странствий / Лучшее из наваждений земли» . Человек представляется здесь, с одной стороны, вершиной мироздания, склоняющейся однако перед всеми гранями его совершенства, с другой – вечным странником и единственным хранителем мифологизированного образа этого мира (в данном случае речь может идти о райском варианте Крымского мифа, согласно классификации С. О. Курьянова ).
Реализация мифа о вечности наряду с пространственной составляющей, безусловно, предполагает и временную. В связи с этим А. Ф. Лосев утверждает, что время – это «развёрнутая вечность, а вечность – свёрнутое в одной точке, в одно мгновение время» . И С. М. Пинаев в работе «Время и вечность в поэзии Волошина» делает вывод о том, что «единственная ощущаемая форма времени, знак вечности, по Волошину, это мгновение» .
Это мгновение может быть обозначено в названии стихотворения данного киммерийского цикла («Полдень»), указано описательно в его первой строке («Заката алого заржавели лучи…») или в финальной фразе («Расцветает утро»). Статичность может быть создана посредством безглагольности (к примеру, совершенно отсутствуют глаголы в стихотворениях «Яры, увалы, ширь полей...», «Акрополи в лучах вечерней славы...») или употреблением глаголов исключительно в настоящем времени, как в стихотворениях «Седым и низким облаком дол повит...», «Звучит в горах, весну встречая…», «Облака клубятся в безднах зеленых…», «Над синевой зубчатых чащ…», «Опять бреду я босоногий…», что создает ощущение «развернутой вечности». Возможен также прямой призыв к погружению в текущий момент: «Остановись. Молчи» . Все это удлиняет мгновение и приближает его к вечности. По справедливому заключению С. М. Пинаева, «лирический герой ”погружён” в мифологическое время, в котором отсутствуют начало и конец, к которому неприменимо понятие линейной протяжённости» . Таково заключительное стихотворение цикла «Киммерийская весна», написанное 20 ноября 1926 года и содержащее указание на мировосприятие человека, делающего итоговые жизненные выводы и ценящего каждый миг, который в этом случае превращается в вечность: «Фиалки волн и гиацинты пены / Цветут на взморье около камней. / Цветами пахнет соль... Один из дней, / Когда не жаждет сердце перемены / И не торопит преходящий миг, / Но пьет так жадно златокудрый лик / Янтарных солнц, просвеченных сквозь просинь. / Такие дни под старость дарит осень» .
А спустя месяц, 25 декабря 1926 года, написано программное стихотворение «Дом поэта», не вошедшее в исследуемый цикл, однако сыгравшее важную роль в формировании Киммерийского текста. В нем нашли выражение мировоззренческие позиции М. А. Волошина, а также основные семантические элементы анализируемого мифа:
· указание на увековеченный самой природой образ поэта: «Вон там – за профилем прибрежных скал, / Запечатлевшим некое подобье / (Мой лоб, мой нос, ощечье и подлобье)» ;
· идея неразрывной связи времен, уходящей в вечность: «Доселе грезят берега мои / (Смолёные ахейские ладьи / И мертвых кличет голос Одиссея…») ;
· поликультурность как отголосок смены эпох: «Сарматский меч и скифская стрела, / Ольвийский герб, слезница из стекла, / Татарский глёт зеленовато-бусый / Соседствуют с венецианской бусой. / А в кладке стен кордонного поста / Среди булыжников оцепенели / Узорная арабская плита / И угол византийской капители. / Каких последов в этой почве нет / Для археолога и нумизмата — / От римских блях и эллинских монет / До пуговицы русского солдата» ;
· идея единства человека и окружающего мира: «Я принял жизнь и этот дом как дар / Нечаянный – мне вверенный судьбою / Как знак, что я усыновлен землею» ;
· идея вторичности материи по отношению к духу: «Тут по ночам беседуют со мной / Историки, поэты, богословы. / И здесь — их голос, властный, как орган, / Глухую речь и самый тихий шепот / Не заглушит ни зимний ураган, / Ни грохот волн, ни Понта мрачный ропот» ;
· мотив странничества, отшельничества, духовных поисков: «И сам избрал пустынный сей затвор / Землею добровольного изгнанья, / Чтоб в годы лжи, паденья и разрух / В уединеньи выплавить свой дух / И выстрадать великое познанье» ;
· идея вечности мироздания: «Ветшают дни, проходит человек. / Но небо и земля – извечно те же» ;
· необходимость постижения законов мироздания и подчинения им: «Будь прост, как ветр, неистощим, как море, / И памятью насыщен, как земля» ;
· необходимость принимать и ценить жизнь в каждый из ее моментов и восприятие мгновения как «свернутой вечности»: «Поэтому живи текущим днем. / Благослови свой синий окоем… / Люби далекий парус корабля / И песню волн, шумящих на просторе» .
Наконец, финальная строка этого стихотворения содержит постулат о единстве всего сущего, мига и вечности и о человеке как, с одной стороны, части, с другой – вечном продолжателе и хранителе этого единства (парцелированная конструкция увеличивает экспрессивность): «Весь трепет жизни всех веков и рас / Живет в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас» .
3. Заключение
Проведенное исследование показало, что специфика топоса, определившего характер Киммерийского текста, породила обращение поэтов к вневременным ценностям, поэтому данный сверхтекст оформляется как результат осмысления мифа о вечности. Формами реализации указанной ментальной структуры в пространственной сфере являются идеи неразрывной связи времен, прошлого и настоящего, смены эпох, ведущей к поликультурности, а также идеи вторичности материи по отношению к духу, неразрывного единства человека и окружающего мира, вечности мироздания, необходимости постижения его законов и подчинения им.
Во временной сфере реализации анализируемого мифа эксплицирована идея необходимости принимать и ценить жизнь в каждый из ее моментов, что приводит к восприятию мгновения как «свернутой вечности».