СОМОНИМЫ В СОСТАВЕ ФИТОНИМОВ ХАНТЫЙСКОГО ЯЗЫКА
СОМОНИМЫ В СОСТАВЕ ФИТОНИМОВ ХАНТЫЙСКОГО ЯЗЫКА
Аннотация
Данная работа посвящена анализу хантыйских народных фитонимов, в составе которых обнаруживаются сомонимы. Материалы почерпнуты из полевых материалов во время экспедиционных работ в места компактного проживания хантыйского населения в Ханты-Мансийском (Нижневартовский, Сургутский, Березовский районы) и Ямало-Ненецком (Шурышкарский р-н, г. Салехард, Полярный Урал – оленеводческое стойбище) автономных округах. В работе использованы материалы как лексикографических источников, так и отдельных монографий, и статей. Фитонимы, в состав которых входят названия растений или их морфологических частей, как правило, являются составными. В них встречается от двух до четырех компонентов (пример последнего: woki-leγ-töj-păγrint ‛высокая трава с большими листьями’ (букв. ‛кончик лисьего хвоста–трава’)). Одним из этих компонентов и может быть сомоним. Он может выступать как последний, определяемый компонент, например, ul-sem ‛одна-единственная ягода брусники’, либо в качестве определения, например, в jŏtəŋ pom ‛пырей’, букв. ‛трава, имеющая суставы, сочленения’ (‛сустав-трава’). Число подобных фитонимов невелико; в ряде случаев это даже не названия конкретных видов растений, а их частей или каких-либо форм, например, änčә‘ kŏnč ‛остаток цветка на конце плода шиповника’, букв. ‛шиповник-коготь’, или nåγer-ťuηki ‛остов кедровой шишки’. Изучение фитонимов финно-угорских языков имеет не только важнейшее значение в языкознании, но и для смежных дисциплин: истории (в т.ч. материальной и духовной культуры), этнографии. Поэтому сбор и изучение разнообразного фитонимического материала угорских и самодийских языков актуальны сегодня как никогда.
1. Введение
Сомонимы хантыйского языка широко используются при создании наименований, как в сфере лексики природы, так и в области лексики, обозначающей реалии, созданные человеком.
В частности, сомонимы ярко представлены в составе фитонимов, зоосемизмов, в лексике неживой природы, в названиях орудий труда и других бытовых реалий. В данной работе мы рассматриваем хантыйские народные фитонимы, в составе которых обнаруживаются сомонимы.
Названия растений в обско-угорских языках немногочисленны, их собранность оставляет желать лучшего. Фитонимы собирались независимо рядом исследователей и потому разбросаны по различным монографиям, лексикографическим источникам и отдельным статьям. В связи с этим данная статья написана на основе многих источников и полевых материалов автора.
При сборе материала использовался метод полевого лингвистического исследования (непосредственное наблюдение и интервьюирование). Лингвистические методы, применяемые в данной работе – описательный, сравнительно-сопоставительный, метод компонентного анализа. Материалом исследования послужили данные, собранные в процессе экспедиций в места компактного проживания хантов.
Фитонимы, в состав которых входят сомонимы, как правило, являются составными, то есть представляют собой словосочетания, либо целые описательные конструкции.
2. Основные результаты
Фитоним в большинстве случаев дает возможность проследить, какой именно признак положен в основу номинации растения. Так, по форме растение львиный зев действительно напоминает собой разинутую пасть льва .
В то же время лексика флоры хантыйского языка включает и метафорические элементы. Отдельные номинанты травянистых растений, грибов, ягод, цветов представляют собой метафоры, возникшие на основе сравнения растения или его части с той или иной частью тела человека или животного. Это хорошо видно при детальном рассмотрении некоторых фитонимов хантыйского языка.
Далее хантыйские фитонимы, содержащие сомонимы, даются нами в алфавитном порядке при сохранении транскрипции оригинального источника. При этом первыми в списке даются названия в кириллической записи, а далее – в латинской.
Каз. вўрмаль , Trj. Mj. wir-meʌ, wǔr-muť, wǔr-meť (букв. ‛кровь-смородина’) ‛красная смородина’. Называя так ягоду, носители хантыйского языка учитывали цвет объекта, сравнивая его c ангионимом вyр ‘кровь’ (< ф-уг.*wire ‘кровь’, ср. фин. veri, венг. vér, мар. вÿр, удм., коми вир , ).
В родственных хантыйскому финно-угорских языках красную смородину чаще называют красной. Например, манс. выгыр пил (букв. ‛красная ягода’), при этом выгыр ‘красный’ также этимологически связано с ‘кровь’ (<ф-уг.*wire), пил – ‘ягода’; в удмуртском ‘красная смородина’ – горд сутэр , в марийском – йошкар шоптыр , в финском – puna viinimarja (букв. ‛красная винная ягода’) . В диалектах коми языка красную смородину именуют шондi сэтöр (букв. ‛солнечная смородина’) , имея в виду не только ее цвет и форму, но и выражая этим словосочетанием свою эстетическую оценку этой ягоды; при этом наиболее распространено гöрд сэтöр (букв. ‛красная смородина’). Брусника, как ягода с красными плодами также, очевидно, первоначально называлась ‘кровавой ягодой’, ср.: вах. wәrtә-ul , при wәrtә ‘красный’, wər ‘кровь’, wərәŋ ‘кровянистый, кровавый, окровавленный’; компонент названия ul означает ‘ягода’.
В.Н. Соловар выделяет доминирование этого спланхнонимического признака в названиях брусники и красной смородины в хантыйском языке: вурты воньщумут (каз.), урты рых (шур.), вурты рэх (приур.) – брусника (букв. ‘кровяная, красная ягода’), вэртэ тотэк (вах.) ‘красная смородина’, вэртул ‘брусника’; компоненты вур, вэр, ур во всех диалектах имеют значение ‘кровь’ . Краснотал, или курослепник, кустарниковое дерево с красной корой, в восточных диалектах хантыйского языка, имея в виду цвет его коры, называют: VVj. wәr-n’әrәm juγ, Trj. wәr-n’әrmәη juγ , вах. аг. тр.-юг. юг. wәr n’әrәm juγ ‘дерево с кровавыми ветками’ . Ольха, у которой слой древесины под корой имеет красный цвет, также именуется в диалектах хантыйского языка ‘кровавым деревом’: Ni. χăttәp-jŭχ, Kaz. χăʌtәp-jŭχ. Тем же названием в казымском диалекте обозначается голубика – растение, у которого опьяняющие ягоды с соком красного цвета .
Тр.-юг. jŏtəŋ pom ‛пырей’, букв. ‛трава, имеющая суставы, сочленения (сустав-трава)’ – т.е. трава, стебель которой узлами делится на отдельные части, звенья. Здесь налицо использование остеонима живого существа при номинации флористического объекта.
Ts. juχ-χǒnaj ‛годичные кольца на срезе дерева’ (букв. ‛живот дерева’). Ср.: Сург. ʌăʌ ‛годичное кольцо дерева’, ʌăʌәη jŭχ – дерево с очень плотными годичными кольцами . Из такого дерева изготовляют лыжи, сани, охотничий лук.
Vj. woki-leγ-töj-păγrint ‛высокая трава с большими листьями’ (букв. ‛кончик лисьего хвоста-трава’) . Cр. в других родственных языках: коми-зыр. урбöж ‘хвощ’ (букв. ‛беличий хвост’) – растение, которое своим видом напоминает хвост.
Vj. äm‘-mon-păγrint (букв.: собачья мошонка-трава) – ‛на песчаных берегах растущее высокое растение с синими цветками’ , возможно, что это репейник: по-видимому, его колючки своим видом напоминают собачью мошонку.
V naγər-sem ‘орех кедровой шишки’ ; Тег. nɔxәr sem ‘орех кедровой шишки’, ‘ядрышко кедрового ореха (со скорлупой)’ (букв. ‛глаз кедровой шишки’).
Trj. nåγer-ťuηki ‛остов кедровой шишки’. Данный двукомпонентный фитоним включает в себя спланхноним ťuηki ‛зоб птицы’ . Cпланхноним метафорически именует кедровую шишку, напоминающую по форме птичий зоб, содержащую внутри прикрепленные к листочкам кедровые орехи.
Тег. nоχәr sem kar ‛кожура шишки’ (букв. ‛кора глаза кедровой шишки’) ; здесь под «глазом» понимается сердцевина шишки кедра – ценного объекта сбора.
V ul-sem ‘одна-единственная ягода брусники’ (букв. ‛ягода-глаз’). Компонент sem ‘глаз’ в сочетаниях слов и в сложных словах, в том числе и в названиях, относящихся к растительному миру, приобретает значение ‘частичка, зернышко’.
VVj. äm‘-n’älәm, KoP., Kr. amp-n’ȧмtәm ‛полевой лук, черемша’ (букв. ‛собачий язык’). Растение своим видом напоминает собачий язык . Ср. в мансийском языке амп-нелм-лупта ‛одуванчик’, ‛раковые шейки’, букв. ‛собачий язык-трава’. В основе названий этих растений также лежит сравнение их листьев с языком собаки .
Vj. änčә‘ kŏnč ‛остаток цветка на конце плода шиповника’, букв. ‛шиповник-коготь’ . Носители языка, занимающиеся на протяжении тысячелетий преимущественно охотой и рыболовством, давно заметили качество когтей диких животных. Поэтому вполне естественно, что колючий кустарник и его части вызывают ассоциации с сомонимом коготь и/или ноготь.
Кроме сказанного, отметим, что для обозначения ростка в хантыйском языке используется сомоним нос, например, KoP kărtоpka ńătәηȧ jəwot ‛картофель начинает прорастать’ (букв. ‛у картофеля появляются носики’). Ср. в коми языке, где росток также соотносится с носом: ныр (букв. ‛нос’) – росток, всходы , а росток гороха обозначается словосочетанием анькытш ныр (букв. ‛нос гороха’). В близкородственном удмуртском языке росток гороха называется мыйык (букв. ‛борода’) , т.е. носители языка метафорически переносят название сенсонима на фитоним: волосок бороды пробивается на лице мужчины так же, как и росток гороха из своего семени. Подобные метафоры при номинации растений вообще характерны для финно-угорских языков, например, в коми языке для обозначения спорыньи – болезни ржаного колоса – употребляется лексема ужпинь (букв. ‛зуб жеребца’) . В колосе ржи это зерно большого размера и темного цвета, отличающееся от всех других зерен, вызывает ассоциацию с зубом.
В названиях грибов отражается отношение ханты к данным природным реалиям. Подберезовик – предмет лакомства коров – имеет название мис ух ‘коровья голова’ . В данном случае номинация объекта не является метафорической и проведена не по сходству гриба с головой коровы, а по пристрастию этого домашнего животного к грибам как лакомству. В родственных языках второй компонент сложных (составных) названий грибов со значением ‛голова’ (например, фин. puna||pää ‛подосиновик’) обладает также и значением ‛шляпка гриба’; по-видимому, и в приведенном хантыйском микониме дело обстоит также.
3. Обсуждение
Выявлению сомонимического компонента в хантыйских фитонимах известным препятствием выступает то обстоятельство, что хантыйские названия полевых цветов и травянистых растений еще не были предметом специального исследования . Подобная же картина наблюдается в языках соседних с ханты народов Крайнего Севера. По-видимому, и собранность этого важнейшего раздела именной лексики оставляет желать лучшего.
Ниже высказаны некоторые существенные замечания по номинации растений и их морфологических частей в хантыйском языке.
Носителями современного хантыйского языка полевые цветы большей частью называются aња лыпәт (букв.: ‘красивые листья’) , . В этом названии подчеркнуто, конечно, отличие цветов по их окраске от других частей растения – обычно зеленых.
Исследователи отмечают, что из окружающего ненцев мира природы особо обозначены только те предметы и явления, которые имеют прямое отношение к их жизни и деятельности; то же можно с уверенностью сказать и о многих других языках. Поскольку количество и качество выпадающих осадков, состояние снежного покрова важны для оленеводства, охоты, перекочевок по тундре, отмечаются, например, разные виды снега. Их зарегистрировано около сорока. Наименования получили разновидности мхов и лишайников, употребляемых в бытовых и хозяйственных целях. В то же время в ненецком языке нет ни общего родового, ни видовых названий цветущих растений, которых в летнее время очень много на Севере. Все цветы без всякого различия обозначаются словом ңамдэ, букв. ‘трава’ .
Информанты часто испытывают затруднения при ответах на вопросы, как называются по-хантыйски грибы: грузди, волнушки, путники, лисички, опята, шампиньоны и другие. Они большей частью отвечают, что грибы не входят в меню народа ханты. Примерно такая же картина создается при расспросах носителей хантыйских диалектов о названиях цветов и травянистых растений. Они довольно неуверенно различают травы по видам и сортам. Здесь проявляется традиционная ориентация народа ханты на занятия охотой, рыболовством, сбором ягод и орехов, оленеводством. Поскольку олени в поисках грибов как предмета их лакомства разбредаются по тундре, оленеводы прикладывают довольно большие усилия по их собиранию в стадо. Поэтому грибы вызывают отрицательные ассоциации у оленеводов и их семей и ни в коей мере не являются предметом их внимания, соответственно миконимические наименования не расширяют лексический запас их языка. Также, по-видимому, короткое северное лето, заполненное тяжелым трудом, не способствует детальному знакомству с миром растений.
4. Заключение
Человек давал особое название не любому растению, а только такому, которое имело для него какое-либо значение (хозяйственное, лекарственное, эстетическое и др.). Именно поэтому многие распространенные растения, окружавшие человека, оставались без названий. В частности, мхи, лишайники, плауны, хвощи, папоротники представлены в финно-угорской фитонимии единичными названиями . Итак, во флористических названиях хантыйского языка сомонимы представлены относительно скромно, чаще всего в фитонимах фигурируют спланхнонимы мясо, зоб, сомоним хвост, сенсоним язык, ангионим кровь. В этом обнаруживается преимущественное занятие народа ханты охотой и рыболовством и довольно позднее его приобщение к земледелию. Обращение к флористической лексике хантыйского языка позволяет наглядно осветить некоторые страницы истории народа, сравнительно недавно приступившего к культивации крупного рогатого скота в домашнем хозяйстве и, следовательно, не обращавшего пристального внимания на существование многообразного мира флоры.
Сокращения названия языков и диалектов
В названиях языков и диалектов:
венг. – венгерский язык; коми-зыр. – коми-зырянский язык; манс. – мансийский язык; мар. – марийский язык; удм. – удмуртский язык; фин. – финский язык; ф-уг. – финно-угорские; каз. – казымский диалект; вах. – ваховский диалект; приур. – приуральский диалект; шур. шурышкарский диалект; тег. – тегинский говор березовского диалекта; сург. – сургутский диалект.
В названиях диалектов и говоров по Н.И. Терешкину:
тр.-юг. – тромъюганский говор сургутского наречия; вах. – ваховские говоры вах-васюганского наречия; аг. – аганский говор сургутского наречия; юг. – юганский говор сургутского наречия.
В названиях диалектов по DEWOS:
Trj. – тромъюганский говор (Sur.); Mj. – говор по р. Малый Юган (Sur.), по Карьялайнену; V – ваховский диалект; VVj. – ваховско-васюганский диалект; Ni – низямский диалект на Оби, по Карьялайнену; Kaz. – казымский диалект; Ts. – цингалинский говор (на Иртыше, Irt.); KoP. – говор юрт Каменские на Конде (кондинский диалект), по Паасонену; Kr. – говор юрт Красноярские на Конде (Irt.), по Карьялайнену.