ЭМОЦИОНАЛЬНО-ОЦЕНОЧНАЯ ЛЕКСИКА КАК СРЕДСТВО СОЗДАНИЯ КОМИЗМА В НЕМЕЦКОМ СТЕНДАПЕ: ПЕРЕВОДЧЕСКИЙ АСПЕКТ

Введение

Перевод юмористических текстов считается одним из самых сложных видов перевода. Обусловлено это, прежде всего, несхожим чувством юмора людей из разных культур, чьи представления о том, что смешно, а что нет, могут сильно различаться. Одним из ярких жанров комического является все набирающая популярность стендап-комедия [9]. Стендап (от англ. stand-up comedy) представляет собой комедийное искусство, в котором комик выступает перед живой аудиторией [6, С. 108]. Так как главная задача стендап-комика – рассмешить толпу, выступления строятся на основе подготовленного комиком юмористического материала (шуток, историй, пародий и т.д.), а также импровизаций при взаимодействии с залом. Главным инструментом усиления комического эффекта при этом является утрирование фактов, т.е. чрезмерное преувеличение и заострение тех или иных черт объекта, неожиданные сопоставления и уподобления. Поэтому зачастую в стендапе находят отражение злободневные социальные, общественно-политические или бытовые явления, а объектами шуток становятся реальные люди или характерные типажи людей. Кроме того, так как стендап является формой самовыражения комика, его эмоциональной интерпретацией каких-либо событий, это, естественно, находит отражение в тексте шуток [7, С. 109]. Из-за чего речь комика во время выступления характеризуется наличием огромного количества лексических единиц, выражающих его эмоции по какому-либо поводу или же субъективную оценку происходящего, а также отношение к каким-либо объектам или явлениям [5, С. 5]. Данные лексические единицы составляют особый пласт языка, который чаще всего определяют как эмоционально-оценочную лексику [8], [10].

В процессе перевода эмоционально-оценочной лексики возникают особые трудности. В контексте практически любая лексическая единица может получать эмоциональный или же оценочный компонент значения [2]. Именно эта особенность определяет функционирование данной лексики в качестве средства создания комизма, а также трудности, возникающие при ее переводе. Поэтому переводчик должен не только сохранить имеющийся оценочный коннотат или степень экспрессивности определенного слова, но и адаптировать шутку для носителей другого языка, у которых иной менталитет, вызвав от шутки такой же эффект. Известно, что юмор тесно связан с культурой, историей и общественной жизнью отдельного народа, из-за чего процесс перевода усложняется, ведь в тексте выступлений могут встречаться имена известных личностей, реалии, крылатые фразы, которые несут в себе определенную оценку и используются комиком, чтобы вызвать у аудитории какие-либо эмоции и, в целом, смех [1, С. 85].

Таким образом, целью нашего исследования является выявление трудностей, возникающих при переводе эмоционально-оценочной лексики, функционирующей как средство создания комизма в выступлениях немецких стендап-комиков, а также способов перевода данных лексических единиц с немецкого языка на русский.

 Материалом исследования послужили выступления немецких стендап-комиков Эниссы Амани, Ильки Бессин и Кайи Янара, представленные в коллекции «Комики Мира» от стримингового сервиса «Netflix».

В ходе исследования были использованы методы сплошной выборки, теоретического и сравнительного анализа.

Результаты исследования и обсуждение

Мы сравнили оригинальные субтитры выступлений и их переводы, выявили встречающиеся в них эмоционально-оценочные лексические единицы, определили их функцию, а также проанализировали используемые переводчиками приемы и трансформации, опираясь на классификацию, предложенную В.Н. Комиссаровым [4].

В речи всех трех комиков встречается огромное количество восклицаний. Среди них: «Hammer!», «Krass!» «…so 'ne fette Nummer! So 'ne große Nummer!» Первые две фразы переводчики перевели существующими эмоционально и стилистически равноценными эквивалентами: «Огонь!», «Круто!», в случае с последним примером комик подчеркивает большое количество людей в зале с помощью прилагательных к слову «Nummer», переводчик же, чтобы избежать повтора и сделать фразу естественнее, использует контекстуальную замену, передавая впечатления комика фразами: «Это так круто! Ничего себе!», которые в похожей ситуации мог бы произнести русскоговорящий человек.

На протяжении своих выступлений комики также часто прибегают к использованию бранной лексики и ругательств, что является крайней степенью эмоциональности и всегда вызывает у публики смех: «die Pisser» (гады), «Scheiß auf euch» (идите к черту), «Scheißfilm» (фуфло), «Missgeburten-Goals» (идеальный кретин), «Blöde Frage, blöde Antwort» (тупой вопрос – тупой ответ). Переводчик переводит данные выражения, подбирая им стилистически равноценные эквиваленты в русском языке, из-за чего сохраняется фамильярность речи комиков и комический эффект шутки.

В выступлении Эниссы Амани встречается много имен собственных, которые несут в себе определенную оценку. Например, она говорит, что в различных жизненных ситуациях, когда ей нужно принять решение, она спрашивает себя: «Was würde Mandela tun?», в дальнейшем она приводит пример, как при покупке хлеба, она задает себе этот вопрос, что вызывает у публики смех, так как имя Манделы связано с великим делом, борьбой за справедливость и права человека, из-за чего употребление его имени в такой бытовой ситуации становится смешным. Особой трудности для переводчика здесь не возникло, так что он перевел данное предложение практически дословно: «Как бы поступил Мандела?».

Нередко речь комиков изобилует прилагательными с оценочной семантикой и с эмоциональными усилителями: «… eine unglaublich belesene Frau…» – «… невероятно начитанная женщина…»; «Ich bin zu real für Werbung» – «Я слишком настоящая для рекламы»; «…wahnsinnig intellektuel» – «Насколько она умная!». Переводчик подбирает для них равноценные по эмоциональной окраске эквиваленты в русском языке, или же в последнем случае использует модуляцию, подстраивая смысл фразы под ситуацию, усиливая комический эффект восклицанием.

В выступлении Ильки Бессин встречается много слов-сравнений, которые в рамках самоиронии она приводит для описания своей фигуры и особенностей ее тела. Здесь важную роль играет коннотативное значение слова. Пример: «So ein Rollbraten in Flip-Plops?» – «Кусок сала в шлепанцах?». Слово «Rollbraten» имеет значение «мясной рулет», однако вместо него переводчик решил использовать более близкое русскому зрителю: «кусок сала». Определенно, данное слово несет в себе отрицательную оценку, отожествляя фигуру человека с данным блюдом, из-за чего и работает шутка и создается комический эффект.

Часто комики прибегают к созданию собственных слов, на чем и строится шутка. Так, Энисса, высмеивая парочки, которые подписывают свои фото в Instagram как «couple goals», т.е. «идеальная пара», говорит следующее: «Du musst Krassivivität, du muss Krassheit nicht dadurch erklären, dass du es darunterschreibst» – «Не нужно объяснять всю крутоту и всю крутость, подписывая, что это круто». Она использует прием контаминации, образуя существительные «Krassivivität» и «Krassheit» от прилагательного «krass» с помощью типичных суффиксов существительных в немецком языке. Переводчик использует ту же тактику, что и комик, и образует русские существительные «крутота» и «крутость», выражающие такую же оценку, и именно из-за того, что слова придуманы, они звучат смешнее. Подобный пример можно встретить в выступлении Кайи Янара, где он придумывает слово «Knopfologie», шутя про террористов-смертников: «Hat er das studiert zwei Jahre, Knopfologie?», что переводчик перевел как «Курсы кнопочников заканчивал?». В данном случае он прибегнул к модуляции и развил смысл данного слова, сохранив при этом его значение и заключающуюся в нем оценку.

В своем выступлении Кайя много рассказывает о том, что любит иностранные языки и диалекты немецкого языка, поэтому он в качестве примеров приводит некоторые диалектизмы, выражая свое отношение к данным словам и их звучанию. Так, он шутит над голландским немецким, говоря, что в Германии на пачках сигарет пишут: «Rauchen kann tödlich sein» (русский аналог – «Курение убивает»), а в Голландии же – «Roken is dodelijk», и затем иронизирует над смешным по звучанию словом «dodelijk»: «Kaya, seit wann rauchst du? Ich bin gleich dodelijk» – «Кайя, ты сколько скурил? Я уже почти додлик». Как можно заметить, переводчик использовал транскрипцию и передал звучание данного слова, но не его значение, из-за чего для русскоязычного зрителя эта шутка наверняка осталась не совсем понятной. Данный диалектизм имеет ярко-выраженную эмоционально-экспрессивную окраску, играющую важную роль в создании комического эффекта вышеупомянутой шутки, суть которой заключается в сравнении слов «tödlich» и «dodelijk», где второй, голландский вариант, для немцев звучит смешно. Однако, к сожалению, в процессе перевода эта окраска была утрачена, как и эффект от шутки.

Заключение

Таким образом, сравнив субтитры выступлений и их перевод, мы пришли к выводу, что при создании комического эффекта важную роль играет именно оценочное и эмоциональное значение слова или выражения, которое оно приобретает в конкретной ситуации и от правильности передачи которого зависит успех шутки. Это подчеркивает тот факт, что просто подобрать эквивалент бывает недостаточно, поэтому переводчик прибегает к использованию трансформаций и особых приемов. Итак, в проанализированных нами примерах чаще всего встречались такие переводческие трансформации как лексико-семантические замены, а именно модуляция и контекстуальная замена, а среди приемов – лексические добавления.