АНАЛИЗ РУССКИХ ЗАИМСТВОВАНИЙ В БУРЯТСКОМ ЯЗЫКЕ

Любой язык тесно связан с историей народа. Русско-бурятские языковые контакты имеют длительную историю, начиная с официального вхождения бурят в начале XVII в. в состав России. Территориальная близость и тесные культурно-экономические связи между русскими и бурятами сыграли решающую роль в исторических взаимоотношениях. Буряты обучали русских уходу за скотом в сибирских условиях, охотничьему промыслу, которым они занимались. Русские научили бурят хлебопашеству и огородничеству.

Вопрос о заимствованиях из русского языка давно уже начал привлекать внимание исследователей бурятского языка. Первым ученым, обратившим внимание на русские заимствования в бурятском языке, был А. Орлов. В своей «Грамматике монголо-бурятского разговорного языка» он отмечал, что «бурятами, особенно живущими вблизи русских городов и деревень, заимствовано много русских слов с произношением, приноровленным к бурятскому языку: архира «архиерей», уйлинсэ «улица», деребен «деревня», замая «зимовье» и т.д.» [10, С. 15].

В работе А. Д. Руднева приводится перечень заимствованных из русского языка слов с их хори-бурятским произношением: блоха – булутха, вилка – бiлхэ, голубь – гулапха, клоп – хулпā, лепешка – лiпōшха и др.» [12, С. 37].

В статье А. Н. Боржоновой «К вопросу о взаимоотношении между бурятами и русскими (о влиянии русского языка на бурятский)» рассматриваются слова, заимствованные из русского языка в дореволюционный период [5, С. 17-30].

К проблеме влияния русского языка на развитие бурятского языка обращались многие исследователи, такие как: Т. А. Бертагаев [1935, 1948], Ц. Б. Цыдендамбаев [1959, 1978], К. М. Черемисов [1956], Д. А. Алексеев [1965], Л. Д. Шагдаров [1978, 1983], А. А. Дарбеева [1976], Д. Д. Санжина [2000] и др.

Работа У.-Ж. Ш. Дондукова представляет собой первую монографию, в которой сделана попытка всесторонне рассмотреть вопрос о бурятских лексических заимствованиях из русского языка [1974].

Типология процессов развития лексики бурятского и русского языков рассмотрена Базаровой В. В. [1995].

Диссертационное исследование Сономжамцын Бат-Эрдэнэ посвящено комплексному рассмотрению фонетического и морфологического освоения русских заимствованных слов в монгольских языках [2014].

Целью данной статьи является анализ и выявление лексических заимствований из русского языка. Задачи исследования: - определение основных этапов заимствования из русского языка; - рассмотреть общие тенденции развития русизмов; - рассмотреть преимущества, сферы употребления данной лексики.

В словаре лингвистических терминов О. С. Ахмановой дается такое определение заимствования: 1. Обращение к лексическому фонду других языков для выражения новых понятий, дальнейшей дифференциации уже имеющихся и обозначение неизвестных прежде предметов (нередко сами эти понятия и предметы становятся известными носителям данного языкалишь вследствие контактов с теми народами, из чьих языков заимствуются соответствующие слова). 2. Слова, словообразовательные аффиксы и конструкции, вошедшие в данный язык в результате заимствования» [2, С. 150-151].

Термин «лексическое заимствование», пишет Л. П. Крысин, в языкознании России имеет как широкое, так и узкое толкование. В широком смысле – это все слова, взятые из какого-либо языка, что позволяет говорить о синонимичности данного термина термину «иноязычное слово». В узком смысле заимствование – это иноязычное слово, отвечающее критериям освоенности» [8, С. 23].

Таким образом, под русским заимствованным словом нами понимается слово, которое подверглось фонетическому, грамматическому и семантическому освоению и стало единицей лексики монгольских языков.

В процессе заимствования русизмов можно выделить два периода: дореволюционный, послереволюционный.

До Октябрьской революции русские слова проникали в бурятские говоры устным путем, поэтому адаптировались согласно фонетическим и морфологическим нормамбурятского языка.

Дореволюционный период характеризуется паритетным двуязычием. Как отмечал Ц. Б. Цыдендамбаев в своей статье «К взаимовлиянию русского и бурятского языков»: «Первый этап русско-бурятского контактирования условно назовем дореволюционным. Он характерен тем, что взаимовлияние русского и бурятского языков шло медленными темпами, обусловленными нерегулярностью связи носителей языков, значительной замкнутостью жизни русских в своих селах и бурят в своих улусах. Этому вполне соответствовало то, что из русского языка в разговорный бурятский, а также, наоборот, из бурятского языка в разговорный русский вошли почти одни словарные заимствования. В русских лексических заимствованиях в разговорном бурятском языке преобладают обиходно-бытовые и производственно-хозяйственные слова» [19, С. 51-52].

Заимствование этих слов вызвано заимствованием самих предметов, вещей и понятий, прежде отсутствовавших у бурят. У.-Ж. Ш. Дондуков пишет: «Жизненная необходимость этих слов, определяющаяся взаимообщением людей в процессе труда и освоения окружающей обстановки, устойчивость их в течение длительного времени, возможность от них образовать новые слова путем словопроизводства являются непосредственным доказательством того, что они прочно вошли в словарный состав бурятского языка» [7, С. 11].

Русские заимствования дореволюционного периода в бурятском языке можно разделить на 10 лексико-семантических групп:

1) заимствования, относящиеся к области земледелия. Буряты перенимая у русских методы ведения земледельческого хозяйства, позаимствовали соответствующие русские названия: загуун «загон», мужа «межа», сүшээг/шүшээг «сусек», сүшылэ «сушило», бураздаа «борозда», ладуун/лодоон «ток для молотьбы хлеба», паар «пар», «пары», паарлаха, паархахалха «вспашка паров», партаава «потрава», заалис «залежь», ижниибэ «жнива», дистиинэ «десятина», hолоомон «солома», залууг «залог (пахотная земля)»; слова, обозначающие хлебные и другие растения: хилээмэн «хлеб», шэниисэ «пшеница», ешмээн «ячмень», орооhон «рожь», яарса «ярица», обёос «овес», гэршүүхэ «гречиха»,  пааданха «паданка», зелёонхо «зелёнка», хоолос, хоолсо «колос, колосья», оожом «озимь», ороод «озимая рожь» и т.д. У.-Ж.Ш. Дондуков, ссылаясь на исторические сведения, пишет, что «проникновение русских слов «рожь», «пшеница», «гречиха», «овес», «ячмень», «конопля», «редька», морковь», «репа», «капуста», «лук», и «чеснок» в бурятский язык можно датировать первой половиной XVIII» [7, С. 28].

Вместе с новой хозяйственной культурой буряты восприняли у русских орудия производства, более совершенные приемы ведения сельского хозяйства: борной «борона», сеэрпэ «серп», ольтообхо «литовка, коса», соха «соха», молтии «молотило», пүлүүг «плуг», молотиилхо «молотилка». Секоношение среди бурят начало развиваться в XIX веке и были заимствованы слова обин «овин», тээлниг «тельник», посхоодниг, посхоод «поскотина, изгородь вокруг выгона», ханааб «канава для орошения сенокосного угодья» и т.д.

2) названия продуктов питания: забарууха «заваруха, кушанье из теста с водой и маслом», шааньди «шаньги», саламаад «саламат», лабшаа «лапша», хүрпээ «крупа», сахар «сахар», үстүүдин/үстүүжэн «студень». С развитием земледелия в быт бурятов начинают входить такие названия, как: хартаабха «картофель», хапууста «капуста», үгэрсэ «огурцы», морхообхо «морковь», лүүг «лук», шисноог «чеснок», эрээдьхэ «редька», эрээбхэ «репа», а также мучные изделия: хилээмэн «хлеб», алаади «оладья», халааша «калач», хүбэрэг, хүбэриг «коврига», хүбэриг хилээмэ «хлеб, коврига», сухаари «сухарь», сүүшхэ «сушки».

3) слова, обозначающие жилище: сээниг «сени», амбаар «амбар», сарай «сарай», зэмьеэ «зимовье», теэлниг «телятник», онгоошхо «окошко», араама «рама», хэрэлсээ «крыльцо», потолоог «потолок», палааха «плаха», маатинса «матица», дарнииса «драница», хулууда «колода», пеэшэн «печь», пильтаа «плита», забаалин «завалинка», оохолуб/оохолиб «гребень крыши, конек».

4) слова, обозначающие домашнюю утварь, посуду, мебель: харбаад «кровать», сүндүүг «сундук», ушхааб «шкаф», остоол «стол», үстүүл «стул», биинэг «веник», бидруу «ведро», горшоог «горшок», бүтылхэ «бутылка», блюдэ «блюдо», мэшээг «мешок», мылэ «мыло», боошхо «бочка», тахаан «стакан», булюусэ «блюдце», самбаар «самовар», сээлинсэ «сеяльница», хабашняа «квашня», ухбаад «ухват», хульхаа «клюка», хорыто «корыто», подноос, боднос «поднос», шүгүүнхэ, шобуунха «чугунный горшок», лампа «лампа», замаг «замок», лоом «лом», шайниг «чайник», бороонхо «воронка», хастрюул «кастрюля». Названия домашней утвари, посуды и мебели составляют наиболее многочисленную группу.

5) названия одежды и обуви: сарпаан «сарафан», дожбииг «дождевик», жэбхүүн «зипун», сабхи «сапоги», иишэг «ичиги», пэнии «пимы», хураашха «фуражка», шарабаара «шаровары», пулаад «платок», шаали «шаль», хартууз «картуз», пумаажан «бумазея», хаблууг «каблук», хоондорь «кондырь».

6) названия средств передвижения, конской упряжи: однохоол «одноколка», тарантаас тэргэ «тарантас», таратайха «таратайка», ходоог тэргэ «дрожки, четырехколесная телега», побоосхо «повозка», боожо «вожжи», хомууд «хомут», шожоолхо «седелка», оглёобо «оглобли», хольсоо «колесо», сэртээниг «чересседельник», үстүүпиисэ «ступица», сопоон «супонь», паар «пары», гүүжэ «гужи»,  хоозол «козлы», шобоорин «шкворень», түүлхэ «втулка», шильяа «шлея», дугааг «дуга», построонхо «постромка».

7) слова, обозначающие торговлю, товары, деньги: солхооб «целковый», шарбуунса «червонец», полтеэниг «полтинник», хопеэхэ «копейка», базар «базар», лаабха/алаабха «лавка», яармаг «ярмарка», сатиин «сатин», сохноо «сукно». По мнению У.-Ж. Ш. Дондукова «слова, обозначающие торговлю, товары, деньги начинают проникать из русского языка в бурятский в начале XVIII века. Однако интенсивный приток подобных русских слов начинается со второй четверти XVIII века, когда Бурятия стала играть активную роль в торговле между Россией и Китаем через город Кяхту» [7, С. 35]. Г. Ринчинэ в работе «К проблеме бурят-монгольской терминологии» относительно проникновения русских торгово-промышленных терминов в бурятский язык пишет следующее: «Русский торговый капитал через своих агентов-мясопромышленников привил бурятскому языку следующие понятия и термины: купеэс «купец», торгообой «торговец», задаадха «задаток», араспиисха«расписка», подпииска «подписка», хонтараагта «контракт» и т.д. [11, С. 41].

8) понятия административного управления и суда: янараал «генерал», пирхаашаг «приказчик», намиистниг «наместник», губирнаатур «губернатор», ханцалиири «канцелярия», приистэб «пристав».

9) заимствования, связанные с христианской религией: хэрээс, хэрээhэн «крест», пооб «поп», хэрээснэг «крещенный», сээрхэб «церковь», собоор «собор», арихирээ «арихиерей», Ильеэн үдэр «Ильин день», похрооб «покров».

10) названия меры веса, времени: пуүд «пуд», һүүнтэ «фунт», арам «аршин», сүүдхэ «сутки», минут «минута», осьмууха «осьмушка», сажан «сажень», дооли «доля», биршоог «вершок», дистиинэ «десятина».

В языке бурятских исторических памятников XVIII-XIX в. встречается немало русских административных терминов, связанных с государственным и социальным устройством: цаари «царь», импиири «империя», импираатур «император», приказчик «приказчик», гулбаа «голова рода, глава (должность)», атаман «атаман», кинас «князь», оброг «оброк», доюмхи«недоимки», үеэздэ «уезд», боебоодо «воевода», острог «острог», хазнашээ «казначей», пиисар «писарь», дүүмэ «дума», хаатарчин «каторжник»; термины, слова и обороты военного дела: атаман «атаман», штаб «штаб», гинараал «генерал», рикруд «рекрут», прапорчиг «прапорщик» и т.д.

В данный период звуковая форма русских слов полностью адаптировалась в соответствии с закономерностями бурятской фонологии и оценивается как достаточно продуктивный для бурятского языка, поскольку адаптированная лексика обогащала его, усиливала выразительные средства.

Заимствованная русская лексика вышеперечисленными основными лексико-семантическими группами не исчерпываются, так как имеются слова, обозначающие действия и отвлеченные понятия, например: нихлаадтаха «быть в накладе», угаартаха «угореть», шүүд «чуть», үшөө «еще», оошор «очередь», жээрэб «жребий», сэн «цена» и др.

Во второй период, который  относится к советскому времени и продолжается по настоящее время, усилилось воздействие русского языка на бурятский, когда общественный подъем, начавшийся в России, отразился и на культурной жизни бурят. Русские заимствования охватывают очень широкий круг понятий и обогащают все пласты бурятского словаря.

Если ранние русизмы проникали в язык местного населения устным путем, то в послереволюционное время происходит активное воздействие русского литературного языка через печать, литературу, также радио, телевидение и заимствование данного периода сохраняют фонетический облик языка-источника.

В советскую эпоху в бурятский язык перешло так много слов, что не представляется возможным перечислить их.  К таким относятся слова, охватывая общественно-политическую, сельскохозяйственную, научно-техническую и учебную терминологию, а также была  широко заимствована терминологическая лексика, не поддающаяся удовлетворительному переводу: материализм, идеализм, социализм, коммунизм, диктатура, биологи, зоологи, кибернетикэ, куб, молекулэ, этикэ, эстетикэ и др.

В годы Великой Отечественной войны в бурятский язык вошло много русских слов, относящихся к военной тематике: автомат, адмирал, атака, блиндаж, блокада, дивизи.

Русские и иностранные заимствования во многих случаях употребляются параллельно с бурятскими терминами, например: түсэб/план «план», заhабари/ремонт «ремонт», түрүүлэгшэ/председатель «председатель», наци/үндэhэ яhатан «нация», событи/ушар хэрэг «событие». В этот период ранее употреблявшиеся оригинальные общественно-политические и другие термины и слова часто без надобности систематически заменялись заимствованиями: элидхэл – доклад, тоосоон - отчет, түсэб – план, мүрысѳѳн – соревнование, байгуулалта – строй, түүхэ – истории, хуули – закон.

Л. Д. Шагдаров пишет, что «в общенародном разговорном языке такие слова и термины, как новатор, сверовщик, смена, букет, раздельная уборка, нападающий, защитник, удобрение, соревнование, осеменение, опытный участок, самоходный комбайн, шагающий экскаватор, употребляются в заимствованном виде, тогда как в литературном языке они обычно переводятся: шэные (или шэнэюумэ) үүсхэгшэ, үрэмдэгшэ, халаан, баглаа сэсэг, амяарлан хуряалга, добтологшо, хамгаалагша, үтэгжүүлгэ, мурысөөн, үрэжүүлгэ, туршалгын участок, өөрөө ябадаг комбайн, алхалдаг экскаватор» [17, С. 27].

В бурятском языке по русскому образцу возникло многочисленное калькирование, обогатившее бурятскую лексику. В кальках заимствованным является не само слово, а лишь его морфологическое строение. К калькам, созданным в дореволюционное время относятся такие, как: тэмдэглэлгэ  «отметка», уялга «обязательства», захиралта «предписание», байгууламжа «устройство», хэблэлгэ «печатание», хүргэлтэ «донесение» и др. Кальки, созданные в советскую эпоху: улаан булан «красный уголок», бурхангүйшүүл «безбожники», хабарай тарилга «весенний сев», хооhон хөөрөөн «пустой разговор», хүндүүлхэй асуудал «больной вопрос», хүйтэн дайн «холодная война» и др.  Калькируются не только фразеологические термины, но и целые выражения: Долоо дахин хэмжээд, нэгэ дахин тайра «Семь раз отмерь, один раз отрежь». Долоон хүн нэгэеэ хүлеэжэ байдаггүй «Семеро одного не ждут».

Дондуков У.-Ж. Ш. выделяет два вида семантических калек: лексико-семантические и фразеолого-семантические. К лексико-семантическим калькам относятся: баруунайхин «правые», зүүнэйхин «левые», сагаантан «белые», улаантан «красные», холбоон «союз», шүүмжэлэл «критика» и др. Фразеолого-семантические кальки: дай үүдхэгшэ «поджигатель войны», буу зэбсэг хуряалга «разоружение», ганса хүндэ hүгэдэн шүтэлгэ «культ личности» и др. [8, С. 104].

Т. А. Бертагаев отмечает, что встречаются случаи калькирования грамматических и служебных слов, даже отдельных морфем: «Копируются также отдельные суффиксы-морфемы и в результате создается новое слово по образцу соответствующего русского. Можно сказать, в этих случаях мы имеем дело с фактами подлинной кальки: хабтагайхан – дощечка, саhахан – снежинки, снежные кристаллики» [4, С. 37].

Русский язык стал важным источником пополнения бурятской фразеологии, из которой заимствуются и по образцу которого создаются многие бурятские фразеологизмы: Октябриин революци «Октябрьская революция», мүнгэнэй эрьесэ «денежный оборот», үбhэ хуряалга «сеноуборка», ажалта үдэр «трудодень». Как видно из примеров, в подавляющем большинстве случаев заимствуются фразеологизмы терминологического характера и являются одним из путей обозначения новых понятий, возникших в связи с изменениями в социальной действительности, развитием науки и техники. Большое место занимают фразеологические полукальки: оёдолой машина «швейная машина», политическэ үзэл «политический взгляд», Совет засаг «Советская власть» и др. До революции бурятская фразеология пополнялась и обогащалась главным образом за счет устного народного творчества.

Таким образом, русские заимствования составляют довольно значительный пласт в системе бурятского языка, они пронизывают все языковые ярусы. Больше всего заимствованных элементов в лексике как самой подвижной части языка. Жизненная необходимость этих слов и устойчивость в течение длительного времени, возможность образовать от заимствований новые слова путем словопроизводства – все это является непосредственным доказательством того, что русские заимствования прочно вошли в лексический состав бурятского языка и являются основным путем пополнения терминологической системы. Процесс взаимодействия бурятского языка с русским языком продолжается,  влияние русского языка значительное, и остается таковым и сейчас.

Финансирование

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ-МинОКН в рамках научного проекта № 19-512-44006.

Funding

Research completed with the financial support of the Russian Foundation for Basic Research-Ministry of Education, Culture and Science in the framework of the research project No. 19-512-44006.